| varvar.ru: Архив / Энциклопедический словарь / П / Плёс |
А, Б, В, Г, Д, Е, Ё, Ж, З, И, Й, К, Л, М, Н, О, П, Р, С, Т, У, Ф, Х, Ц, Ч, Ш, Щ, Ы, Э, Ю, Я.
Виктор Петрович Грицук. Учитель из Плеса. 2007
Город Плёс на топографических картах:
Иван Ночнин
ПЛЕСО, СЕВЕРНАЯ СТОЛИЦА АРТАНИИ
Записки сумасшедшего Занимаясь псевдоисторическими раскопками в душе моей, нахожу там города и города. Из числа этих далёких краин сердце моё, несмело ещё, артикулирует четыре буквы: Плёс. От памятного (для меня памятного) лета 1995 остались робкие сновидения, несмелые признания в стихах, грёзы, если и не бело-золотистые, то уж по крайней мере достаточные для возвращения в это место (или в это время?), достаточные для финальной реставрации чуда, которое хоть и живёт повсюду, но по странной его особенности способно проявляться лишь в известное время и в известном месте, а точнее, в неизвестное время и в неизвестном месте, что одно и то же. «В Москву! В Москву!» — стонут чеховские три сестры, забыв, что и Москва уже не та, и что билетов туда, в Москву счастливой поры, не продают в обычных железнодорожных кассах. «В Плёс! В Плёс!» — возглашал я.
И я вернулся. Вернулся этим летом, тайно содрогаясь от мысли не обнаружить того города, что знал я. Впрочем, обнаружить полное сходство нынешнего города с прежним было бы едва ли не худшей пыткой. «Дайте мгновению прийти, дайте мгновению уйти».
С московского Щёлковского автовокзала до Плёса — восемь часов пути. Пересадка в Иваново. Уже здесь начинается иной мир. Небесная синева гуще, архитектура облаков изысканнее и проще, какой-то неведомый зодчий зиждет в этой небыли целые города, до которых уже никаким автобусом не доехать. Проезжая Владимир, пассажиры, экономящие на экскурсии, прилипают к окнам, изнуряя глаза в тщетной попытке разглядеть далёкие храмы. Но лишь золотисто-прозрачные купола отвечают этим жадно рыскающим взглядам.
В самом Плёсе тоже пересадка. Рядом с автовокзалом ансамбль зимней и летней Троицких церквей начала XIX-го века. Об автовокзале ходит страшная история, которую мне рассказала сотрудница музея «Средневековый Плёс». Говорят, что раньше здесь было кладбище. И когда началось строительство, жителей окрестных домов охватил сверхъестественный ужас: с наступлением темноты со стройки стали доноситься сдавленные стоны. Приходил священник, покадил, помолился — и кошмар закончился, но память о нём всё ещё жива.
Пересев с роскошного «Икаруса» на автобус-развалюшку пассажиры разъезжаются по домам отдыха. Плёс — всесоюзная здравница, как раньше говорили. Здесь около двух десятков домов отдыха и турбаз. Самые известные из них — выходящие на Волгу конструктивистский шестиэтажный дом творчества Союза Театральных Деятелей (где я и отдыхал) и роскошный дом отдыха «Русь» сделанный «под старину», резные наличники, розетки, но и не без пресловутого славянского модерна. Не менее известны старейший дом отдыха «Плёс» и одноимённая турбаза.
Волга, в прежние времена называвшаяся Итиль (а кое-где — Ра) — горизонтальная доминанта всего плёсского ландшафта. Когда была построена плотина Горьковской ГЭС, уровень воды поднялся на 12 метров. И теперь ширина Волги в некоторых местах достигает 800 метров. На противоположном берегу — Костромская область. Оттуда часто приходят смерчи, что как-то раз мне довелось видеть самому. Огромные чёрные воронки подходят к Волге и пытаются пройти к Плёсу, но гаснут ещё на середине реки. Широта и мощь Волги поражает непривычный взгляд. Согласно одной из этимологий, «плёс» — это участок реки от поворота до поворота. Согласно другой, «плёс» — это более глубокий участок реки, а ещё «плёс» — это речная песчаная коса. Пускай воюют все три прочтения в учёных словарях. В отношении Плёса все они верны.
 |
Исаак Ильич Левитан. Уголок в Плёсе. 1888 |
Плёс чем-то напоминает Венецию или, по крайней мере, Питер. Но это речная Венеция или речной Питер (а не болотно-морской, с рекой как знаменателем). Подавляющее большинство старинных зданий в Плёсе — XIX-го столетия — находится на набережной (она же — улица Советская). От них до Волги — всего метров 10 (а кое-где и того меньше). Набережная, как и многие другие улицы города, особенно горные, частично вымощена булыжником. Эта прямая линия, параллельная Волге, светится невещественным светом, который иначе как речной свет и не назовёшь. Мне довелось наблюдать на Волге необычайное явление. Внезапно река заиграла нереальными цветами: серебристо-матовый, лиловый, чёрный, белый, серый, сиреневый. Среднее течение понеслось, переливаясь, с огромной скоростью, едва ли не несколько сот километров в час, что заставило меня в первую минуту подумать о том, что в Заволжске открыли шлюзы. Но нет! слишком быстро для выпущенной на волю реки. И вот, что ещё более страно: казалось, что ближе к береговой линии Плёса Волга потекла вспять, а на той стороне закружилась фантастическими водоворотами, каких никогда не бывает от столкновения волны течения и волны от корабля. Мне доводилось видеть и миражи в Калмыцких полупустынях, и марево, но такое...
Лёша Громов, местный художник, с которым некогда учились мы в Москве у одного преподавателя, оставался почти невозмутимым, хотя было видно, что и он очарован:
— А здесь это почти каждую неделю бывает...
— Да что ж это такое?! — потребовал разъяснений я.
— Два атмосферных фронта сошлись. Холодный — из Костромской и тёплый — с юга. А Волга их всосала. Вот и получилось так...
Хотя некоторые поговаривают, что это местная Нэсси... Некоторые рыбаки рассказывают, что видели существо с головой жабы и телом крокодила. Вот и баламутит оно...
И.С. Глазунов. Плёс. 1952
Да, легенд в Плёсе много ходит. Довелось мне повстречаться и с русалкой (если это, конечно, была русалка). Дело было в полночь. Мы сидели с приятелем на берегу Волги, негромко беседовали. Слышим: плещется. «Ну, — говорю, — русалка!» А она и впрямь — голая. И ну соблазнять нас. Мы её на берег звали, а она всё не выходила. Потом решилась-таки. Вылезла — оказалось без хвоста, но голая-таки! Как схватит меня за край туники! Ну, мы дёру дали. Кубарем летели, оглашая округу дикими воплями: «Русалка! Русалка!!» Приятель даже растянулся на лестнице, а я — так и вовсе колобком покатился. А она нам вслед: «Ну, дурачки! Я простая пьяная русская баба. Дура я, а не русалка...» На следующее утро весь дом творчества на завтраке смеялся. Потому как слышимость у нас замечательная.
До отъезда в Плёс всё своё свободное время посвятил я филологическим разыскания касательно баснословной Артании. Арабские, персидские и скандинавские источники весьма скудны, но, однако же, на их основе и не без привлечения специфических методов мне удалось реконструировать занятную картину. В первом тысячелетии у русов уже были государства: Куяба (Киев), Славия (округа нынешнего Великого Новгорода) и Артания, находившаяся между ними и восточнее. Постоянные упоминания огромного острова Русия арабами (при том, что локализовать таковой на всём пространстве Восточной Европы невероятно) навели меня на мысль о речном острове, образующийся кругом трёх водных магистралей — Москвой-рекой, Окой и Волгой. Нужно ли добавлять, что водная география нашей Родины сильно менялась и что, по всей видимости, в те стародавние времена реки были полноводнее? Если посмотреть на карту Европейской части России, то мы увидем этот круг. Сильно изломанный, но круг. На западе его находится Москва, на востоке — Нижний Новгород, на юге — Касимов, а на севере — Плёс.
Когда-то Плёс назывался Чувиль. Если воспользоваться методом сравнительной лингвистики, то окажется, что «плёс» — это рыбий хвост, а «чувиль» — птичка. Хотя, согласно реконструкции историка религий Мирчи Элиаде, индоевропейский корень *pleis также означает птичий клюв. Таким образом, относительно Плёса мы сталкиваемся с символикой «птицерыбы». И в этом имени сочетаются ведение райского ангельского (птичьего) языка, бывшего до вавилонского смешения, и христианский символ рыбы, то есть молчание, молчальничество, священная иссихия. Вот почему мусульманские писатели I-го тысячелетия пишут о странной религии русов-арса, которые, с одной стороны, были христианами, а с другой стороны, совершали «языческие» обряды! И это было не сосуществование с попыткой вытеснения «ветхой» веры, а именно органическое слияние.
И тут возникает вопрос, который может повергнуть в замешательство неискушённого читателя. Известно, что во времена I-го тысячелетия на территории нынешней Ивановской области (а порою южнее) проживали финно-угорские племена: меря, мурома. Какие ж тогда, псам под хвост, русы-арса?! Но последнее вовсе не противоречит некоторым современным историческим воззрениям, согласно которым русы — понятие не национальное, а функциональное (такое же как казаки), воинско-царское, и «вербовались» в русы самые различные племена: славянские, финнские, тюркские. Одним словом, все те, кем двигала пассионарная воля к созданию империи. Некоторые наиболее смелые учёные (и наиболее мне близкие) даже истолковывают в этом ключе феномен Орды, бывшей, согласно их концепциям, ни чем иным как воинским государством славян, финнов и тюрков в противовес (или в дополнение?) гражданскому населению, с которого и взымалась дань. А поскольку было две системы правления — воинская и гражданская, — то отсюда и все известные ещё со школы эксцессы: дескать, зверствовали ордынцы, проклятые монголо-татары и так далее, и тому подобная чушь прекрасная. А в корне имени «Артания», между прочим, как раз и звучит это имя — «Орда».
Чувиль-Плёс, бывший (под этим ли, под другим ли именем) некогда северной столицей Артании, «вновь» основывается в 1410 году Василием Димитриевичем (в городе есть его памятник: колонна с бюстом), сыном Димитрия Донскаго и, соответственно, отцом Василия Тёмнаго. Хотя достоверно известно, что Плёс существовал и ранее (что можно наблюдать хотя бы в «Повести о разорении Рязани Батыем»). Тем не менее, Плёс становится важнейшым стратегическим центром, с крепостью, со сложной таможенно-оборонительной системой, предназначенной для защиты Москвы от недружелюбных восточных соседей. Крепость располагалась на самой высокой горе Плёса — называемой ныне Соборной (или горой Свободы). Там до сих пор ещё виден земляной вал, вручную (!) насыпанный в XV веке.
Вообще в Плёсе много гор. Велик соблазн назвать их горками или холмами: всё-таки даже самая высокая из них вздымается над уровнем Волги лишь на семьдесят метров. Наиболее примечательны Воскресенская, Холодная гора и, конечно же, гора Левитана, прославившего Плёс. Именно отсюда он писал свою самую знаменитую картину «Над вечным покоем», запечатлев старинную деревянную церковь. Грандиозный простор списан, однако, не с Плёса. Этот пейзаж приглянулся Левитану на севере. Церквушка, к сожалению, сгорела. Но из окрестностей Костромы, была привезена по частям — и собрана — точно такая же.
Исаак Ильич Левитан поселился в «заштатном» Плёсе со своей подругой Софьей Петровной Кувшинниковой в 1880-е годы. Здесь им было написано около сорока картин. В название некоторых непосредственно входит название города: «Вечер. Золотой Плёс», «После дождя. Плёс». Между домом творчества Союза театральных деятелей и турбазой «Плёс», на горе, находится знаменитая «берёзовая роща Левитана».
Неподалёку от Плёса находится также дача Фёдора Ивановича Шаляпина, где ему, однако, довелось прожить недолго: барственный сосед-чиновник стал вести себя некорректно, что ограничивало свободу певца и последнему пришлось бежать.
Ещё одна примечательность Плёса — редчайшая для этих мест кедровая роща. Впрочем, роща сравнительно недавняя. Ей немногим больше ста лет, что, однако, не убавляет интереса туристов, привлывающих в Плёс со всего земного шара. Огромная пристань способна принимать даже пятипалубные пароходы-гиганты, оглушающие время от времени округу протяжными гудками.
Город пересекает речка Шохонка, впадающая в Волгу и разделяющая Плёс на две части: прибрежную и Заречье. Над ними вздымается третья часть — нагорная, где также имеются старинные двух- и трёхэтажные особняки, упирающиеся, кажется, в самое небо.
А небо в Плёсе особенное. Место столь энергетически сильное, что часто днём видны молнии радужных цветов среди ясного неба. В ночном или догорающем торжеством похорон закатном небе можно наблюдать необычные свечения, внезапное появление звёзд и такое же их внезапное исчезновение. Причём, это явно не «звёзды» в обычном понимании, но и не спутники. Поговаривают, что на противоположном берегу, в 50 километрах, — ракетодром, откуда запускаются испытательные запуски ракет «земля-воздух». Но что-то уж больно странно эти «ракеты» себя ведут. Что касается НЛО — так этого добра здесь и вовсе навалом. По этому поводу ходят шутки и истории. Даже академик «энэлошной» академии Ажажа приезжал сюда лекцию читать, где я с ним в 1995 и познакомился. Одним словом, в Плёсе складывается ощущение, что сам зодиак здесь может постучать в окно. А вода здесь невероятно сладка и мягка...
Всё это неудивительно, хотя, конечно, удивительно, но более объяснимо, хотя, обратно же, не с материалистических позиций, если вспомнить предание о подводном граде, который, по слухам, находится под Волгой. Даже говорят о таинственном подземном ходе, что ведёт с Соборной горы под Волгу. И будто бы даже некоторым удалось его разыскать, и они ушли туда, и уже никогда не вернулись. Но это уже совсем другая история...
Источник: http://www.vekovka.h1.ru/IIIMUROM/KOSMOGRAF/kosmograf.htm