Варварская галерея / Античные и византийские мозаики

Алфавитный индекс всех художников: А, Б, В, Г, Д, Е, Ё, Ж, З, И, Й, К, Л, М, Н, О, П, Р, С, Т, У, Ф, Х, Ц, Ч, Ш, Щ, Ы, Э, Ю, Я.

Деисус. Мозаика Святой Софии Константинопольской созданная в память об освобождении Константинополя в 1261 году.

"Деисус в южной галерее храма Святой Софии Константинопольской возник после возвращения греками Константинополя в качестве благорарения за осуществление лелеемой византийцами на протяжении столетия мечты. Поэтому здесь нет императорской четы, обычной для вотивных портретов, - это дар всего народа. Сохранились лишь верхние части фигур, представленных некогда в обрамлении роскошной рамы из прокониссого струйчатого мрамора. Судя по этим фрагментам, фигуры не могли быть представлены в полный рост. Высокий духовный смысл соединён с камерностью художественной интерпретации, с виртуозной техникой, рассчитанной на очень индивидуальное разглядывание образа. Пространственная свобода, естественность постановки фигур друг относительно друга подчёркнуты обширными цезурами, разделяющими образы, и эффектом некоторого удаления, отгороженности от мира зрителя. Воздушность и подвижность фона фиксируется срвершенно антитным приёмом, всплывающим время от времени в византийской живописи, - выкладыванием кубиков золотой смальты "клубящимися облаками". Вдабавок, в отличие от обычного способа вписывать фигуры в фон, отделяя их контурными обводками, здесь обводок вообще нет. Фигуры растворены в золоте фона.

Память о наиболее совершенных комниновских образах сочетается с необычной мягкостью, лёгкостью, импрессионистичной множественностью материи, словно отражающей сложность мира. Прозрачность теней, дымчатое перетекание моделировок рождают впечатление тающей плоти. Объёмы лепятся фактурой, столь приближённой к естественной, цвета столь завораживают "телесностью", используются столь натуральные цветовые рефлексы, свет настолько иллюзорен, что сама мысль о возможности существования такого искусства, таких образов в XII столетии кажется неприемлемой. За образами софийского Деисуса ясно ощутим путь, пройденный Византией в XIII веке к обретению натуральной красоты, трёхмерного объёма, "живоподобного" вида "воплощённой" плоти. Для трёх образов Деисуса используются особые психологические типы, в которых соединено, казалось бы, несоединимое. Высокое классическое благородство, породистость, физическая красота "просиявшей", "процветшей" материи, надмирность не исключают особой лирической свягчённости, камерности интонаций, расчёта на индивидуальное восприятие. Новые глубины содержания открываются не в поисках новой иконографии, а исключительно в художественных решениях. Среди главных - единство цвета и разница света. Лик спасителя отличается от ликов двух других персонажей очень сильным и тончайшим свечением. Это мерцающее, "млечное" внутреннее сияние самой плоти Господа - индивидуальное, ипостасное проявление его природы. Оно несёт конкретное ощущение "инаковости" материи божества - земного и неземного, неразделимого с человечеством и неслиянного с ним. Можно было бы сказать, что богословское духовное, интелектуальное прозрение выходит здесь на конкретный художественный уровень, и в этой конкретности - тоже вкус XIII столетия.

Лики Марии и Предтечи представляют собой разные грани человеческого на подступах к божеству: трогательную, самозабвенно-жертвенную любовь-самоотдачу (Богоматерь) и духовный подвиг, связанный в первую очередь с интелектуальными усилиями, с трудом духа (Иоанн). Не случайно Иоанн Предтеча облачён не в власяницу анахорета, а в одежду философа, стяжающего Господа высотой помыслов, "духовная искаща". В его лике, несмотря на нежную розовость карнации, подчёркнуто движение линий, разделяющих плоть; сам их ритм, изменчивый, струящийся, сложный, выступает как свитетельство "пути" - напряжённости и полноты духовных исканий, заполняющих всё существо Иоанна. Иначе написана Мария: в её лице больше структурности, пластики, больше откровенной земной, нежной красоты. Но красота её - отражение чистого девства, облику Марии присуща даже детская интонация. Открытые контрасты светотени, звучные светлые мазки и одновременно пятна и нити благородного пурпура делают образ Марии доверчивым и доступным, понятным глазу. Пурпурные описи и мазки, с силой проложенные по шекам, заставляют вспомнить о Деве, ткавшей завесу в иерусалимском храме, вкупе ткавшей основу плоти будущего Спасителя. Именно в образе Марии использован способ импрессионистической "шахматной" проработки поверхности тёмными и светлыми кубиками, восходящий к самым древним, античным импрессионистическим принципам моделировки.

В облике Спаса человеческое как обшая категория тоже подчёркнуто, но его конкретное проявление абсолютно неуловимо, настолько всё кажется сплетённым, пропущенным через иную природу - природу божества. Именно поэтому в его лике всё - естественность. Структурность не усилена, разделки моделировки плоти неразличимы глазом. Лик Спасителя кажется абсолютно цельным, нераздельным, нерасчленимым в окружении пышной, дышащей шапки волос и всё время изменчивым, обладающим чудесной светящейся, трепетной внутренней сутью. Этого впечатления не могут изменить ни иллюзорный свет, падпющий справа, ни явственная трёхмерность объёма.

Драпировки нераздельны с ощущением колорита: их узор, расположение складок целиком определены избранным оттенком синего цвета, абсолютно одинаково применённого для одеяний всех трёж фигур. Этот цвет, с добавлением золота, самый высокородный, самый мистический в византийской живописи, - цвет нетления, сохранения в неизменной чистоте первородной сути. В тёмно-синих с бирюзовыми пробелАми одеждах Предтечи он трактуется как цвет аскезы и познания, самого духа истины. Складки одежд Иоанна, помимо вертикальной складки, падающей с левого плеча вниз, своим узорно-параллельным узким рисункомнапоминают ленты, обвитые вокруг тела, сразу заставляя вспомнить и все мотивы перепутья ветхой и новой истории (пелены Лазаря), и несвободу, сопряжённую с границами, положенными человеку в познани. Иным выглядит цвет и характер одеяний Богородицы. Цвет, взятый для мафория Марии (и пратически слитого с ним чепца; хитона мы не видим), - это синий с оттенком фиолетового - "цвет ночи". Именно этот благородный и таинственый цвет использован в тончайших притенениях на лике Спаса, при переходе щёк в бороду. Движение складок (сколь можно судить по фигуре, сохранившейся не полностью) широкое, крутящееся, вольно охватывающее и замыкающее форму. Мотивы ритма построены на органической асимметрии, как об этом свидетельствует намеренный, сильный сдвиг креста с чела Богородицы в сторону правого плеча. Самый живой, естественный, красивый узор - в складках одеяния Христа. Драгоценный, сияющий лазурит Его гиматия соединён с невероятной по цвету внутренней одеждой - житоном. На плече Спасителя хитон кажется золотым, оттенённым цветами ожежд и Богоматери, и Предтечи. Но на складке с гребенчатыми пробелАми видно, что золото - это свет, падающий на хитон Спаса, а истинный цвет Его одежды - сине-фиолетовый. Эта сложная переменчивость одеяний Спаса сложно намекает на неуловимость, хотя и непреложность присутствия божества в Его личности, предостерегая от упрощения и предметности врсприятия Христа, казалось бы совсем по-человечески близкого.

Представляется безусловным возникновение этого искусства в среде самой утончённой гуманистической и богословской элиты, сумевшей к концу XIII столетия удивительным образом соединить христианство с эллинством, породившей новый вид сознания - изысканную христианскую философию. "

Г.С. Колпакова. "Искусство Византии".

Христос Пантократор, центральная часть мозаичного деисуса. Мозаика Святой Софии Константинопольской созданная в память об освобождении Константинополя в 1261 году.

Лик Богородицы. Фрагмент мозаичного деисуса в Святой Софии Константинопольской, созданного в память об освобождении Константинополя в 1261 году. (Источник)

Вверх.

На главную страницу.