| varvar.ru: Архив / Тексты / Сазонов / Путешествие на Хазрат-Султан |
О, читатель ! Отправляясь в это странствие, нужно преисполниться глубокой любви - к Богу и ко всему живым существам, той любви, которая соответствует твоей религии. Если ты хоть на минуту погрузигься в сомнения, или, вкушая нашептывания Лукавого, подумаешь, что мир материален, а практика - критерий истины - не читай дальше, все равно не поймешь...
На границе Таджикистана и Узбекистана, в Фанских горах, находится огромная гора, высотой почти пять тысяч метров. Гора представляет собой острую оконечность хребта, отходящего на восток от Фанских гор. В хорошую погоду с горы виден Самарканд. Эта гора называется Хазрат-Султан, и на ее вершине находится знаменитый мазор Хазрат-Султан, почитаемый узбеками и таджиками как святое место. В древние времена на эту гору поднимались маги, чтобы встречать восход Солнца. Центром магов был поселок Магиан (Мугийон), от которого до Хазрат-Султана идти один день.
В давние времена у Пророка было четыре друга - Абу Бакр, Умар, Усман и Али. Али был рыцарем-романтиком, и его называли Лев Аллаха. У Али было два сына - Хассан и Хусайн. После смерти Али нечестивый Муавия захватил власть в халифате. Сначала имам Хассан собрал войско бороться против Муавии, он был очень храбрым воином, но не смог победить халифа. После смерти Муавии имам Хусайн поднял мусульман. Но враги напали на небольшой отряд, и учинили жестокую расправу. Это произошло 10 октября 680 года, там, где сейчас находится город Кербела. Головы убитых были отправлены в Дамаск.
Имам Хусайн тонко чувствовал Аллаха. Когда он был ребенком, Пророк, приступая к молитвам, сажал его на колени. Имаму Хусайну были открыты сокровенные тайны. До сих пор убиение святого имама оплакивают все мусульмане...
Нечестивый халиф Язид получил в дар голову святого имама. Язид не знал, что делать в подобной ситуации. Голова имама была крепкая, она обладала чудесными свойствами, и он не знал, как хранить ее. Он позвал к себе наиболее могучих и ученых мулл, и они по-очереди дежурили у головы имама по ночам. Днем же Язид брал голову имама чтобы играть в футбол со своими приближенными...
Однажды хаджи Дауд, отважный и образованный муж, приступил к своему ночному дежурству с головой святого имама. Хаджи Дауд не мог допустить надругательства над святой реликвией при дворе нечестивого халифа Язида. Тогда он разработал план, как украсть голову имама.
У хаджи Дауда был сын, которого звали также Хусайн. Он вызвал сына к себе, прочел молитву Аллаху, после этого достал меч и отрубил ему голову. Утром, когда дежурство хаджи Дауда закончилось, он спрятал голову имама в полах своего халата, и вернул назад голову своего сына. Когда его спросили, чья это голова, он сказал - "Это голова Хусайна", и таким образом не соврал. Уйдя из дворца Язида, он взял самых быстрых лошадей, и со своими товарищами погнал что есть мочи.
Когда халиф Язид собрался играть в футбол, после первых ударов голова раскололась, потому что она не была такой крепкой, как голова святого имама. За хаджи Даудом направилась погоня...
Хаджи Дауд со своим маленьким отрядом не мог противостоять против огромного войска халифа. Он подошел к высокой горе, на которой маги встречали восход Солнца, конь встал на камень, прыгнул и оказался на самой вершине. Войска преследователей пытался остановить генерал Мукбель, стоявший со своей армией на перевале. Ему удалось немного задержать преследователей, которые в конце концов окружили всю гору.
Все это время на горе хаджи Дауд провел в молитвах Аллаху. Когда уже преследователи поднялись почти до самой вершины, голова вдруг сорвалась и упала, и покатилась вниз. Гора расступилась и открылась пещера, куда спрятались хаджи Дауд и его спутники. Потом преследователи искали пещеру, но не смогли ее никак найти.
Гора получила имя святого Султана - Хазрат Султон. Пещера на самом деле существует, но она находится со стороны обрывистого северного склона, и к ней практически невозможно подойти. Известны два случая посещения пещеры. Один раз туда спустился мусульманский святой где-то в 10 или 12 веке. Сравнительно недавно, в начале 20 века, пещеру посетил один старик из окрестного кишлака Куль. Старик поднялся на вершину горы, и стал долго молиться Аллаху. Потом он распростер свой молитвенный коврик, который стал для него ковром-самолетом, сел на него и полетел вниз, к пещере. Он вернулся назад примерно через день, и принес золоченный поднос с райскими яблоками, гранатами, персиками и великолепным виноградом.
Старик рассказал, что внутри пещеры - огромный сад с фруктами, цветами, птицами - как в Раю. Посреди пещеры висит голова святого Имама, и каждый год с головы стекает одна капля крови в большую чашу, стоящую внизу. Когда чаша наполнится, кровь в ней закипит, и дни этого мира будут сочтены...
Вверх от Пенджикента идет хорошо известная туристам Маргузорская долина с семью разноцветными озерами. Если идти от долины не по основным тропам туристов через перевал Тавосанг, а в противоположную сторону - на запад, через кишлаки Маргузор и Чоррохи, придется преодолеть два перевала. С первого же перевала на запад идет высокий хребет, который почти "незаметно" разрезается рекой. Не умеющие летать по воздуху, должны спуститься с хребта глубоко вниз, чтобы опять подняться на второй перевал - Мукбель. По ущелью, разрезающему хребет, течет река. В ущелье спрятан кишлак Рогич, жители которого живут в изоляции от всего остального мира. За перевалом Мукбель идет спуск вниз к другой реке, на которой расположена метеостанция "Ледник Северцова" и дом шейха.
Святая могила Хазрат Султан расположена на самом конце хребта как небольшой пик. Поднимаясь по гребню до укрытия от непогоды, оказываешься перед вершиной, похожей на старинный сказочный замок. На вершину ведут выдолбленные ногами тысяч паломников за тысячи лет каменные ступени, скалы вокруг напоминают башни. Между камнями растут цветы. Паломники обычно собирают у Хазрат-Султана лекарственныек растения, которые обладают особой целебной силой. Встречается также и золотой корень.
Пройдя по спирали по ступеням, оказываещься перед святой могилой. Сложное сооружение из камней, кольев, кувшинов, табличек с арабскими надписями, находится на вершине. Сбоку - ровная каменная площадка, ка которой обычно читают молитвы. На площадке - след от головы, которая упала и катилась вниз, видны также следы крови.
Каждый раз, поднимаясь на гору, видишь эту площадку разного размера. То она - большая, и может вместить сотни людей, то - совсем маленькая, и на ней страшно находиться, так как рядом глубокая пропасть. Недалеко внизу - еще одна могила одного благочестивого старика, у которой всегда читают молитвы все паломники. Старик был председателем колхоза, но каждый год он поднимался на Хазрат Султан. Однажды он скзал : "Похороните меня там, где я умру", потом поднялся вверх на Хазрат-Султан, и там умер, заслужив себе могилу на святом месте.
На запад от вершины виден Самарканд. На север - пропасть, в которую спускается огромный ледник, получивший название "Ледник Северцова". С ледника берет начало ручей, воды которого считаются целебными. На Юг видны ручьи, спускающиеся с водораздельного хребта и дальних перевалов в Южный Узбекистан и Таджикистан.
Напротив горы Хазрат-Султан расположена еще одна святая гора - Биби Ульмас. Это была сестра Ходжи Дауда, и мазор считается женским. Биби Ульмас несколько выше, чем Хазрат Султан, и недоступна без альпинистского снаряжения. Раньше туда вела тропинка, которую потом разрушило землетрясение. Недавно туда поднимался пастух со стадом баранов. Проходя небольшое расстояние, он приносил в жертву очередного барана, и так, по-немногу, смог подняться на святую вершину...
Перед подъемом на самый пик, около укрытия - площадка для отдыха (хонака). Там можно привязать лошадей и ослов. Сбоку расположен туалет и укрытие от непогоды. Когда приходит много паломников, на стоянке поселяется временный шейх, который готовит для паломников чай. Воду для чая берут, растопляя снег с язычка от ледника Северцева недалеко над площадкой.
Первый раз я посетил Хазрат-Султан вместе с Р.. В прошлом году мы с ним разошлись в Зеравшанской долине и попали в серьезные приключения, теперь мы могли вполне доверять друг другу. Мы пришли в эти горы с юга, из Сары-Асие в Узбекистане, перевалив через перевал водораздельного хребта в Маргузорскую долину. До этого наше путешествие тоже было богато событиями, мы стартовали втроем. Третий, К., после сложного спуска с заснеженного перевала по льду ручья, в какой-то момент неожиданно заявил, что обязан срочно вернуться в Москву, и покинул нас. Первая часть путешествия, долина Тупаланг-Дарье и Кштут заслуживает отдельного описания, поэтому об этом - в другом месте. Вскарабкавшись на каменистый перевал с юга, мы увидели с северной стороны Гиссарского хребта снежный склон и озеро Вати-Калон, восьмое Маргузорское озеро, по которому плавали ледовые айсберги. Тропинка была завалена в результате селя, и после спуска по снегу нам пришлось перебираться через обледеневшие камни. Кое-как переночевав на морозе, мы медленно стали спускаться дальше. Через несколько часов мы вышли к чабану, который согрел для нас чай.
Таджики по-своему чувствуют расстояния. Они расценивают дорогу по степени трудности, и умножают или делят километры, как им нравится. В данном случае беседа с чабаном о дороге происходила примерно так : "Далеко ли до Маргузора или близко ?" - "Близко". "Мы скоро дойдем до Маргузора ?" "Скоро". "А какое расстояние до Маргузора ?" "Недалеко". А сколько, километра два ?" "Да, два километра", Потом уже у меня было больше опыта разговора с чабанами, надо всегда спрашивать не длину в километрах, а сколько часов ходьбы. Эти два таджикских километра мы шли почти сутки с ночлегом...
Часа через четыре ходьбы показалось седьмое озеро, мы поставили палатку около него и приготовили ужин. Затем мы прошли седьмое и шестое озера и свернули на запад к перевалу мимо кишлаков Маргузор и Чоррохи. В кишлаках, лишенных электричества и автомобильных дорог, нас встретили неприветливо. Выше, под перевалом, мы проходили мимо чабанов, и остановились спроситть дорогу. Ко мне подошел мальчик лет четырех. Мы с ним долго развлекались, я передразнивал животных, а он повторял за мной. Потом я решил двинуться в сторону палатки чабанов, но вдруг ребенок встал поперек дороги, лицо его стало серьезным, и он сказал по таджикски - "Туда нельзя... Там нет мужиков". В горах уже маленькие дети выполняют роль защитников своих сестёр и матерей, только когда в доме есть мужик, вход туда разрешен...
Мы переночевали с чабанами за перевалом. В ауле (летней стоянке) специально была чистая комната для гостей - мехмон-хона с коврами, и пастухи приносили гостям чай и еду. Это уже была зиаратная тропа на Хазрат-Султан.
На следующий день мы ясно увидели вершину Хазрат-Султан, теперь мы стояли на гряде, ведущей к ней. Нам казалось, что путь по гряде скоро приведет нас к цели ...
Но мы знали, что в промежутке протекает река. Гряда буквально разрезалась узким ущельем, и нам пришлось спускаться глубоко вниз, подниматься вверх по реке в поисках моста, а затем долго карабкаться на перевал Мукбель.
Вниз по этой реке был спрятан загадочный кишлак Рогич, который мне довелось посетить только через два года. Говорили, что в кишлаке Рогич живут басмачи, и что там - самые лучшие невесты.
Мы стали медленно карабкаться вверх. Жара накалилась до сорока, подъем был все тяжелее и тяжелее, воды по дороге не было. Серьезно измаявшись, мы сели отдохнуть по дороге вверх на перевал. Р. особенно устал. И произнес такую фразу: "Хорошо, если Аллах пошлет нам сейчас двух таджиков с тремя ишаками... Тогда на одного ишака сяду я, на другого - ты, на третьего мы погрузим рюкзаки, а таджики будут погонять ишаков..." Ровно через три минуты снизу пришли два таджика с тремя ишаками, и мы торжественно въехали на перевал Мукбель, верхом на ишаках. По дороге мы остановились попить чаю в ауле перед перевалом. Небольшая канава отделяла нас от хижин. Не переходя канавы, наш провожатый стал громко кричать, вызывая из летовки какого-нибудь мужика. Никто не отзывался. "Басмачи ..." - неодобрительно сказал наш провожатый. "Мужики специально спрятались в домах, чтобы не выносить нам чай." Наконец вышел мальчик лет четырнадцати, бормотавший под нос байты - двустишия лирического содержания, которые в Таджикистане сочиняют местные поэты. Он лениво поприветствовал нас, потом принес скатерть и приготовил все для чая. Мужиков в ауле действительно не было, и поэтому мы не переходили канавы, как бы не вторгаясь в территорию аула.
С перевала Мукбель открывался вид вниз. Немного ниже под перевалом стояла хонака - домик, где паломники отдыхали и готовились к подъему, а от хонаки тропинка серпантином уходила резко вверх. Чуть ниже хонаки шла уже автомобильная дорога к реке и метеостанции. На наших глазах вниз уехал джип с паломниками.
Так как мы изрядно устали после двух недель путешествия через несколько перевалов, мы решили спуститься к метеостанции и отдохнуть перед подъемом. Внизу стоял "дом шейха", а в паре сотен сотнях метров от него - метеостанция. Узбеки, сидевшие около дома шейха, приняли нас неприветливо, и объяснили, что все русские должны идти ночевать к метеостанции, так как дом шейха - это для узбеков...
На метеостанции нас приняли очень радушно, мы смогли отдохнуть, принять душ и подкрепить свои силы.
"Ледник Северцова" считается удаленной метеостанцией, к которой нет автомобильного подъезда, поэтому все продукты доставляются на вертолетах. Та дорога, которую провели паломники за свои средства, не обозначена на карте, и поэтому сто пятьдесят метров между домом шейха и метеостанцией дорога отсутствует, как бы для того, чтобы показать, что метеостанция полностью оторвана от цивилизации.
Надо сказать, что строительство дороги выполняло много людей соверщенно бесплатно, рассматривая это как священный долг. Вдоль всей дороги расставлены небольшие укрытия, чтобы путник мог отдохнуть или переночевать... Но по советским понятиям дорога (как и святая могила) не существовала, что, впрочем, давало работникам метеостанции дополнительную прибавку к жалованию и некоторые привилегии.
Сзади за метеостанцией распологалось святое место - след коня, который запрыгнул на вершину, и каждая партия паломников обязательно начинала свой путь вверх с посещения этого места.
Отношения работников метеостанции и многочисленных паломников были как правило очень теплыми. Вечерами, когда паломников собиралось много, кто-нибудь приходил и просил провести в дом шейха свет от движка. Начальник метеостанции долго что-то ворчал под нос, потом рылся в сарае, а потом "случайно" находил длинный провод, и делал проводку, собирая с паломников по несколько рублей. На следующий день то же представление повторялось.
Метеостанция развивала также (в пределах разумного) коммерческую деятельность по торговле "зиаратными принадлежностями" - бутылками и кувшинами для святой воды, веревками, жиром сурков и других животных, помогающих от болезней, целебными травами...
На метеостанции мне рассказали, что шейха давно уже нет в своем доме, он работает бухгалтером в Шахрисябзе, и боится приезжать, так как если его увидит КГБ, то его могут потом исключить из партии. Во всяком случае многочисленные группы паломников приходили обычно со своим шейхом, который вел всю процедуру поклонения мазору.
Днем на метеостанции была страшная жара, необычная для этих высот, и мы хорошо прогрелись на солнце. К вечеру мы решили подняться к ханаке, чтобы совершить зиарат. На хонаке мы всретили группу из десятка паломников, в основном узбеков. Среди них говорил по-русски только один, учитель русского языка в Шахрисябзе, толстый узбек, закончивший педагогический институт имени Герцена в Ленинграде. Как учителя, его все назывли «домулло». Домулло встретил нас весьма неприветливо, и мрачно спросил, кто мы такие и что нам здесь надо. Мы объяснили, что прошли четыре перевала, проделали сложное путешествие, и сейчас хотели бы посмотреть мазор. "Что здесь смотреть ? Здесь нечего смотреть"... Действительно, Хазрат-Султан является местом паломничества, и там нечего делать туристам. Тогда я сказал : «Хазрат-Султан существует как святое место много тысяч лет. Он является святым местом не только для мусульман, но и для всех религий. Мы прошли большое расстояние чтобы совершить зиарат к Хазрат Султану, и мы хотели бы попросить у шейха разрешения на посещение мазора...» Домулло понял, что цели у нас серьезные, и перевел все, что я сказал, шейху. Шейхом был худой старик в сверкающем небесно-голубом халате с благородным, строгим, но одновременно добродушным и просветленным лицом, его звали Султан-ака. Шейх сказал по-таджикски только два слова "Пусть идут..." Домулло стал ему многословно возражать по-узбекски, шейх все молча выслушал и сказал только, опять по-таджикски, "Аллах- один". Эти две фразы домулло перевел нам многословной тирадой, в которой нам объяснял, что подъем на Хазрат-Султан конечно возможен, но, и но, и но... Мы знали, что теперь мнение шейха и других паломников на нашей стороне, и я стал спрашивать домулло, что нам нужно делать, чтобы подготовиться к зиарату. И конечно, как и где совершать ритуальное омовение.
Домулло объяснил нам, что мы пойдем вместе со всеми, и должны делать то же, что и все остальные. Так как вся гора священная, на протяжении всего подъема нельзя отправлять естественные надобности (здесь домулло преувеличил, священной является только самый пик, а перед последним участком подъема стоял специальный каменный туалет для паломников - но этого мы не знали). Потом домулло сказал, что подъем очень сложный, и не всех Аллах допускает к мазору. Если мы почувствуем пену в горле или тяжесть, то мы должны неменденно повернуть назад. Кроме того никто нас ждать не будет, и мы должны идти с той же скоростью, что и все остальные.
Для омовения нам пришлось пройти к холодному ручью и мыться в полной темноте. Потом домулло стал рассматривать нашу одежду. Штурмовки не соответствовали ритуалу никак, пуговицы и, карманы были там, где они быть не должны. Мы убрали с руки часы, повернули пилотки в обратную сторону... Потом, после долгих разбирательств, домулло сказал, что все равно мы одеты абсолютно неправильно, и в таком виде идти на мазор нельзя, что и попытался объяснить шейху. Шейх выслушал его длинные объяснения, и опять сказал только два слова - "Аллах простит...". Проблема с одеждой была, таким образом, разрешена. Решено было стартовать в полночь. Около часу мы пили чай, потом совершили намаз и разговаривали. Наконец начали подъем. Нас было 12 паломников, мы спокойно поднимались по серпантину между камнями и кустарником, узбеки - в длинных халатах с посохами. Время от времени мы останавливаясь и читали намаз. Зрелище было фантастическим. Светила полная луна, освещая горные хребты и далекие перевалы.
Постепенно подъем стал круче, и мы стали делать остановки все чаще и чаще. В некоторых местах останавливались подольше, и все ложилимь на камни отдохнуть. Вот тут то мы и почувствовавали преимущество халата перед штурмовкой - все могли лечь и отдыхать, теплый халат служил также и одеялом, мы же стучали зубами от холода, и ждали подъема, чтобы согреться во время ходьбы.
И тут так случилось, что домулло устал совсем и не смог дальше идти. Сначала он отставал и просил всех делать привалы почаще, и тяжело дыша нагонял остальных. Потом он попросил нас идти с ним рядом. А потом, когда мы вышли под самый гребень, домулло выдохся совсем и сказал : "Стоп. Здесь мы ночуем." Эта остановка была нам очень некстати, мы могли достаточно хорошо идти, но мы не могли стоять, так как замерзали от холода. Домулло, еще один узбек из группы, и нас двое, остались ночевать, а остальные продолжили путь к вершине... Ночлег, если это можно назвать таким словом, длился часа два, домулло удалось даже немного вздремнуть, Р. все время стучал зубами и ходил вокруг, сдерживаясь, чтобы не выругаться поблизости от святого места. Я отошел в бок, попытался расслабиться, и огляделся. Я был на самом гребне, со всех сторон - только небо с крупными звездами, больше - ничего. И вверх, и вбок, и вниз - одно небо и звезды. Неожиданно я почувствовал тепло. За день мы перегрелись, загорая на метеостанции, и сейчас "аккумулированное" тепло выходило наружу, согревая меня... Это была прекрасная медитация при полной луне...
Наконец домулло встал и мы все как-то уговорили его медленно двигаться дальше. Он шел очень тяжело, хватал ртом воздух, все время восклицая "Ё Алло!" и "Аллаху Акбар", и мы всячески помогали ему, поддерживая в нем силы идти. Медленно мы прошли к концу гребня и вышли на стоянку перед последним подъемом. Тут мы увидели Хазрат Султан, как огромный средневековый замок. На вершине уже стоял шейх, Султан-ака, и другие паломники, они приветсвовали восход Солнца. Шейх посмотрел на нас и весело крикнул, чтобы мы скорее поднимались вверх, и измученный домулло прокричал в ответ "Сейчас, сейчас...". Мы поели немного снега из ледничка и медленно стали подниматься к мазору, подбадривая домулло. Он полностью преобразился, он стал из "советского человека" фанатичным паломником, пытающимся из последних сил подняться на вершину...
На верху нас все ждали. Пришлось снять обувь и ходить босиком. Обряд на вершине был очень сложным, мы несколько раз обходили мазор вокруг, молитвы читал шейх и молодой парень, дома у которого были большые родители.
Площадка перед мазором казалась огромной.
Ощущение на горе было примерно таким, как у Иисуса Христа, когда Сатана поднял его на высокую гору и сказал, что он может стать властелином мира. Избыток силы, избыток жизненной энергии и некоторая даже агрессивность. Хотя по всем правилам на самой горе должны дуть ветры и быть холодно - было абсолютно спокойно и тепло, хотя вдоль гребня все утро бушевали ветры. Мы спустились с вершины, и попрощались с нашими спутниками. Султан-ака еще с одним человеком решили идти вниз по короткой дороге прямо к метеостанции, при этом он прыгал по камням резвее, чем горный козел. Другие паломники пошли к метеостанции по длинной дороге, а мы должны были вернуться к хонаке за какимито оставленными вещами. .. Все несли с собой небольшие камешки с горы, фляги наполненные водой из ледничка. Р. всегда носил с собой нунчаки, так как боялся собак и хулиганов. Теперь он поднялся с этими нунчаками на Хазрат-Султан, и я говорил, подшучивая над ним, что нунчаки теперь стали "святыми" - тот, кто будет огрет ими по голове, получит просветление.
Шейх Султан-ака пригласил нас возвращаться назад через Фароб и зайти к его родственникам по дороге, но мы хорошо устали после многонедельной дороги, кроме того я уже изрядно сбил ноги, и мы отклонили предложение и стали ждать грузовика на Шахрисябз. Мы отдохнули на станции еще больше суток.
Места в переполненной "зиаратной машине" на Шахрисябз "забронировал" для нас домулло, который объяснил шоферу, что мы не агенты КГБ. Раздолбанный грузовик повез чуть ли не сотню паломников через крутые перевалы несуществующей на карте дороги. На особо тяжелых подъемах все слезали с машины и подталкивали ее сзади.
Семьдесят километров мы ехали восемь часов. По дороге мы делали несколько остановок собирать целебные травы. Все паломники объясняли нам про травы, собранные на вершине Хазрат-Султана... В одном месте нам сказали, что здесь растет самая целебная трава, кторая лечит все болезни, и которая не растет больше нигде в мире. Все стали собирать ее большими связками. Это оказалась... обыкновенная крапива!
Мы сделали остановку в кишлаке Гилян в доме гилянского ишана. На большой красивой террасе, устланной коврами, ишан усадил всех и подал чай. Прямо через террасу тек арык.
Рассказывали, что после войны, когда ишан был еще молод, он вел намаз. Вдруг пришел сель, и с гор огромные камни покатились на кишлак. Ишан чуть приостановил молитву, поднял палец кверху, и сказал "Стой". И громадная глыба остановилась прямо над молящимися. Ишан продолжил молитву. После этой истории гилянский ишан приобрел славу святого.
В Шахрисябзе мы долго спорили, какой дорогой возвращаться в Душанбе, и решили разойтись и ехать разными дорогами. Я сел на автобус в сторону Самарканда.
Со мной разговорился местный узбек...
"А ты откуда такой? " - "Я пришел с гор ..." -"А ты знаешь, что в горах бывает ? Там - босмачи, ты знаешь, какие они - босмачи ? ". Я конечно, знал, но не собирался это обсуждать... "А босмачи - они такие - они ловят таких как ты русских, а потом - <далее следовало нецензурное выражение, имеющее ввиду анальный секс >..."
Только я обрадовался, что надоедливый попутчик от меня отвязался и сошел на остановке, как ко мне подошел другой узбек и повел разговор с самого начала. "А ты откуда такой? " - "Я пришел с гор ..." -"А ты знаешь, кто я такой ? А я из Кагэбе, а ты знаешь, какое оно Кагэбе ? А в Кагэбе - они такие - они ловят таких как ты русских, а потом - <далее следовало то же самое выражение, что и в истории о басмачах >..." Видимо басмачи и Кагэбе с их точки зрения не особенно отличались друг от друга...
Купив в Самарканде новые сандалии, я обрел возможность нормально ходить, и поехал в Пенджикент. В чайхане, уже на таджикской территории, я слушал разговор двух завсегдатаев по-таджикски... Они, показывая на меня пальцем, говорили "Вот он, халхи кабыр ", что означало великий народ. Потом, ни о чем не спрашивая, как это бывает в Таджикистане, чайханщик принес мне шурпо и плов, мы поели, побеседовали между собой. От денег чайханщик отказался - "халхи кабыр " - может и не платить...
В Душанбе мы приехали почти одновременно, я был только на полчаса раньше...
В 1985 году мы не планировали идти на Хазрат-Султан. Нас было довольно много народу, мы собирались пройти через озера в Фанских горах. Мы поднялись на перевал Тавосанг, который идет от Маргузорских озер в прямо противополодную сторону от Хазрат-Султана, посмотрели на Хазрат-Султан с другой стороны, и пошли вниз на восток, в сторону Фанских гор. Случилось так, что при спуске с перевала я заболел. У меня резко поднялась температура, и решили, что я вернусь в Пенджикент, и встречусь с остальными в Душанбе перед следующим походом. Таджики посадили меня на осла и довезли до автобусной остановки.
Отлежавшись сутки в гостинице в Пенджикента, я почувствовал себя почти здоровым - у меня была целая неделя времени - и решил подняться к Хазрат-Султану с другой стороны, через Магиан и Рогич. На автобусе я добрался до Магиана - бывшего города магов, посмотрел магианскую мечеть и пещеру летающего шейха. Еще не совсем отойдя после болезни, я нашел попутчиков с ослами, и мы пошли вверх по ущелью до кишлака Рогич. Тропа проходила через узкий каньон, зажатый между высокими скалами. Зимой временами тропа становилась непроходимой, и кишлак Рогич оказывался отрезан от внешнего мира. Так и учителя в местных школах вели занятия толтько несволько месяцев в году, а потом уходили вниз.
В кишлаке Рогич, состоящем из приземистых хижин, была своя мехмон-Хона (гостиница)- чистая комната с коврами для приема паломников, следующих на Хазрат-Султан. Перед входом на деревянной колонне было вырезано перочинным ножом по-таджикски «Добро пожадовать!». Меня встретил Яздон, который в это время присматривал за мехмон-хоной. Мехмон-хона является одновпеменно мечетью, во время намаза там все собираются на молитву. Долгими зимними вечерами жители кишлака собираются в мечети и ведут разговоры на духовные темы.
Говорили, что Рогич - кишлак невест. Правильно это, или нет - я не узнал, так как невесты все сидели по домам и не выходили наружу. Вверх от кишлака был виден гребень Хазрат-Султана, но с противополрожной стороны, со стороны обрыва, и в эту сторону подняться на мазор было невозможно.
Яздон и его братья устроили соревнование, кто лучше читает коран. Они читали книгу нараспев, а я выступал в качестве "жюри"...
Потом собралось много мужиков и попросили меня написать письмо Горбачеву с просьбой провести в кишлак дорогу и электричество. Если раньше изоляция гарантировала жителям "невыселение" на хлопок, тепери жители захотели иметь выход в цивилизацию...
Наутро я медленно пошел вверх на перевал Мукбель. К вечеру я уже был в хонаке, где встретил трех паломников. Мы обсуждали с ними лекарствекнные растения, я им рассказывал про золотой корень. Не дожидаясь меня, они поднялись вверх., а я отдохнул и пошел на гору утром.
Было пасмурно, площадка у мазора была совсем маленькой, я даже удивился, почему прошлый раз она мне казалась огромной...
К вечеру я спустился к метеостанции и встретил у дома шейха старика. Старик попросил меня помочь собрать дрова и подготовить костер... "Придут гости - нам надо приготовить плов!" Мы медленно разложили костер, потом просматривали и промывали рис, а потом, так жк неторопливо, стали варить плов. После нескольких часов колдовства, когда все было готово, старик достал посуду и разложил рис по тарелкам для нас двоих.
"А как же гости - когда они придут ?" Старик посмотрел на меня, улыбнулся и сказал: "Вот ты и есть мой самый дорогой гость...".
Немало узбеков и таджиков специально берут отпуск, идут к мазору, покупают на свои деньги много риса, и все время варят плов и угощают всех паломников, это считается святым делом, равно как и строительтство и ремонт дороги к мазору...
Отдохнув на метеостанции, я пошел пешком в сторону Шахрисябза. Перевалив первый перевал и спустившись к реке, я опять почувствовал себя плохо, недовылечанная болезнь вернулась ко мне, и у меня резко поднялась температура. Я решил отдохнуть в домике, выстроенном у дороги для паломников, но тут приехал геологический козлик, который направлялся на метеостанцию. Небольшая экспедиция, состоящая из пожилой начальницы и двух ребят-узбеков. Они подобрали меня, дали мне лекарства от жара. Я еще раз переночевал на метеостанции, и на следующий день меня подбросили к Шахрисябзу. Мне пришлось снова возвращаться - это значит, что придется посетить Хазрат-Султан еще раз !
В Душанбе я прибыл в город, и пошел по-городу, не зная, где и как я встречу своих друзей. Потом подумал, что надо подойти к проспекту Ленина у Путовского рынка - и сразу же встретил двоих, которые, как выяснилось, только что вернулись с гор. Поход был тяжелым и непрятным, они сбились с дороги и карабкались через труднопроходимые скаля, потом помогали альпинистам спускать с вершины погибшего товарища, потом вытаскивали из пропасти упавший рюкзак - вернулись обессиленными.
Потом я подходил к различным местам в Душанбе, к чайхане, книжному магазину, почте, точно зная, что встречу там определенных людей - и люди подходили в назначенное место. Мы сели в чайхана Фарогат в парке, и я захотел встретиться с Шахали, азербайджанцем, живущим в Душанбе. Я был уверен, что он сейчас подойдет к шахматной чайхане. Я дошел до шахматной чайханы - но Шахали там не было. Тогда я пошел к туалету в другой конец парка, вернулся обратно к шахматной чайхане - и точно, там стоял Шахали !
После того, как я "нашел" таким образом уже пять человек, я обратил на этот эффект внимание. "Это необычно! " - подумал я, надо понаблюдать, как это у меня получается... Естественгно, больше такого не повторилось ни разу!
В 1986 году у нас осталось еще несколько дней, и мы решили подняться на Хазрат-Султан после долгого путешествия. Мы, вчетвером, прошли снова из Магиана в Рогич через каньон. В кишлаке получили уже ответ на письмо от "Горбачева", я привожу его в статье "товарищ Горбачев и геодинамические процессы в Таджикистане". Без особых проблем мы поднялись на перевал Мукбель до ханаки. Неожиданно двое из нас потеряли интерес к мазору, ради которого они прошли уже изрядное расстояние, и рано утром Фирдаус разбудил меня и сказал - "Мы пойдем вдвоем!".
Мы поднялись наверх. На этот раз вершина была закутана в синее облако. Паломников не было, так как сезон уже прошел...
Внизу, у дома шейха, мы долго беседовали по-таджикски с жителями кишлака Куль, которые поведали наконец-то полную историю мазора, которую не рассказывают на русском языке.
Обратно мы возращались через сказочный кишлак Шут с сиреневой травой и игрушечными деревянными домиками, сделанными местным плотником Изатулло. Жители кишлака Шут - самые добрые и чистые люди во всей окрестности.
По дороге в Фароб мы сбились с дороги и разошлись, ночевали в горах. В Фаробе неожиданно встретили друзей, которых знали еще в Душанбе...
После Фароба мы прошли через перевал, у которого останавливался сам пророк. На перевале стоит "качающийся камень". Сначала несколькоч человек пробовало раскачать его, но ничего не получалось. Потом сопровождавший нас таджик одним мизинцем слегка нажал на определенную точку - и камень закачался вокруг единственной точки опоры... Неподалеку еще один камень с углублением, где "пророк варил себе кашу".
Возвращаясь из гор, мы заехали в Ургут, где дед Фирдауса был беком. Ургут - город мастеров, там делают ножи, чеканку. В Ургуте - великолепный базар. Вверх по реке - парк из тысячелетних чинар и святой мазор. В дупле одной из чинар устроена небольшая чайхана.
С той поры мне не доводилось быть в этих местах. На Маргузорскую долину сошло несколько лавин и завалило грязью ряд дорог, при этом пострадали кишлаки. Туризм пришлось временно закрыть. Потом - после "перестройки" - гражданская война в Таджикистане. Давно уже не ходят организованные группы от озера Искандеркуль к Маргузорским озером, развалились и прогнили все бывшие турбазы, остались те же чабаны, те же мазоры и те же зиаратные тропы, что сотни лет назад...
С сайта "".