| varvar.ru: Архив / Тексты / Морозов Е.Ф. / Большой Евразийский проект |
Существует немало определений России, сделанных в различных методологических координатах. С точки зрения геополитики, Россия - геополитический процесс, развивающийся в Евразии. С древнейших времен и до наших дней процесс этот протекает в условиях воздействия на него мощных древних центров концептуального управления - условно назовем их "западными" и "восточными" центрами. Россия - поле битвы западных и восточных идейно-политических концепций.
Так что, если уточнить определение, Россия есть цивилизационный процесс, чудовищно искажаемый этими влияниями. Не случайно, что и само политическое оформление России в VIII-X вв. в ныне существующее государство стало возможным в результате возникновения третьего, конкурирующего с первыми двумя, концептуального центра - исламского. Но ислам, оттянув на себя силы западного и восточного центров и тем невольно создав условия для оформления восточноевропейской (евразийской) цивилизации в российскую политическую систему, вместе с тем ввел в идейную борьбу на русских просторах третий компонент.
Этим могучим воздействием борющихся концепционных полей объясняется та незавершенность, текучесть политических и социальных структур, которая наблюдается в России уже не первое тысячелетие. Отсюда же и неустойчивость российской политической системы. Но в этом же и основные надежды русского национального движения - в том, что Россия еще в развитии.
Каждый, кому приходилось держать в руках учебники истории 6-7-х классов, может перечислить этапы этой концептуальной борьбы - от введения Владимиром Киевским прибалтийского культа Перуна-Перкунаса до горбачевской перестройки (перевоссоздания страны по моделям либеральной демократии). Мы говорим о влиянии западного концептуального центра, но можем привести и иные примеры. Так, монгольские орды в обозах и парках осадных машин привезли на Русь восточные идеологические постулаты и восточных специалистов по технике, государственному управлению, праву и финансам. Следы работы этих специалистов мы можем видеть и сегодня в российской государственной системе. Данный пример радикального эффективного устранения западного влияния настолько пленил Л.Н.Гумилева, что этот ярый почвенник создал теорию, за которую его больше всего критиковали - отрицание факта монгольского завоевания и постулат о монгольско-русском союзе и симбиозе. Это, конечно, крайность, но сам факт возникновения подобной теории в высшей степени показателен.
В XVI-XVII вв. западное концептуальное влияние стало господствующим в мире и России. Поэтому в данной работе мы разберем его в первую очередь.
В отношении России это влияние выражается в непрерывающейся борьбе за втягивание нашей страны в западную цивилизацию. Это предполагает, в первую очередь, ликвидацию собственно российской, евразийской цивилизации - отсюда и противостояние в нашем Отечестве западников и почвенников, тянущееся со времен Годунова, если не Ивана III. Носителями концепций двух других центров в настоящее время являются в основном неславянские этносы российского суперэтноса, что не дает возможности русскому обществу реально оценить масштабы их влияния.
Глобальная империя.
Что представляет собой в геополитическом плане западная цивилизация? Для выяснения этого вопроса нам следует опуститься с концептуального на методологический уровень, и мы сразу увидим, что это - глобальная империя. Разумеется, мы употребляем термин "империя" как геополитическую категорию, т.е. под ним понимается объединение разнородных социально-этнических образований под управлением единого центра.
Историки и философы с большой степенью детализации исследовали разные формы этой империи, известные под названием "римский мир" (pax romana), "христианский мир" V-XVII вв., "цивилизованный мир" XVIII-XX вв. В меньшей степени исследованы ее последующие фазы - "свободный мир" и "новый мировой порядок".
Цивилизованный мир существовал в форме Британской империи, представлявшей собой четырехуровневую конструкцию. На первом уровне находилась метрополия - Великобритания, осуществлявшая концептуальное управление, на втором - ее доминионы, соучаствовавшие в управлении... самими собой (методологический уровень управления). Третий уровень образовывали колонии, самоуправление которых представляло лишь маскировку управления метрополии (управление на фактологическом уровне).
Четвертый уровень - враг. Враг являлся таким же структурным элементом империи, как доминионы и колонии. Наличие врага есть оправдание имперостроительства, характер деятельности врага определял направления строительства империи, а точнее, деятельность врага организовывалась для оправдания этого строительства. Метрополия осуществляла на концептуальном уровне управление врагом; пример - участие СССР во второй мировой войне для решения задач, стоявших перед глобальной империей.
Враг не обязательно задавался раз и навсегда. В фазе "цивилизованного мира" врагами Британской империи последовательно были Франция, Россия, Германия, СССР, опять Германия - на сей раз нацистская. Наиболее сложным был вопрос о месте бывшего врага в имперской системе после перехода к новому врагу. Этот вопрос решался по-разному. Франция, например, была превращена в доминион, а вот в отношении России/СССР проблема так и не была разрешена, что и привело к двум мировым войнам и крушению Британской империи.
Слишком много противоречий на своем пути империя не устраняла, а подавляла, загоняла вглубь. Напряжения в системе накапливались и, в конечном счете, разнесли империю. Метрополия в результате первой мировой войны утратила индустриальное превосходство, в результате Великой депрессии лишилась финансового превосходства, а по итогам второй мировой войны утратила последнюю опору своих глобальных притязаний - военную мощь. Но уже действовал план преобразования империи в другую форму - "свободного мира", более приспособленную к изменившимся геоглобальным условиям.
"Свободный мир" был организован в более гибкую систему, но, в общем, сохранил ту же четырехуровневую структуру. Врагом был СССР, колониальными зонами - Африка и Латинская Америка, доминионами - Канада, Западная Европа, Япония и Австралия (с Новой Зеландией). Метрополию образовывали США и Великобритания совместно; если Великобритания не имела сил, то Штаты - интеллектуальной элиты, оправдывающей это название.
Система, однако, оказалась неустойчивой почти сразу после создания. Противоречия и напряжения в ней накапливались гораздо быстрее, чем в "цивилизованном мире". Чрезвычайно быстро (в историческом плане) метрополия "свободного мира" утратила свое экономическое превосходство. Если в 1949 г. США произвели 51% валовой продукции "свободного мира", то в 1979г. - 26% (Западная Европа - 24%). Еще более разительная картина темпов развития метрополии и доминионов. Если еще в 1981 г. США имели чистый экспорт в 34 млрд.$, то в 1991 г. - чистый импорт в 100 млрд.$. Рост ВВП США прекратился с 1989 года.
Метрополия теряет и финансовое господство. Утрата индустриального превосходства, естественно, низводит доллар США с пьедестала мировой валюты и ставит его в ряд национальных валют. Но реально положение иное - доллар по-прежнему царит в глобальной финансовой системе. В чем причина этой странной аберрации?
Именно в том, что глобальная финансовая система своей основой имеет доллар, как символ планетарного обмена. Изъятие доллара из этой системыприведет к ее разрушению. Поэтому транснациональные финансовые структуры всеми правдами, а более неправдами, стремятся оттянуть падение доллара. В ход идут все средства - создание систем нефтедолларов и евродолларов, включение в долларовую систему стран со здоровой экономикой, как, например, Канады и Австралии, астрономические проценты с астрономических долгов развивающихся стран, и даже такие недостойные приемы, как втягивание правительств (в том числе и российского) в игру на понижение собственных национальных валют.
Борьба за поддержание искусственного курса доллара, в конечном счете, привела Штаты на грань финансового краха. Дефицит платежного баланса страны превысил 120 млрд.$. В результате внешний долг США вырос с 540 млрд.$ в 1988г. до 1260 млрд.$ в 1992г. (17% ВВП США, что ставит Штаты в положение, при котором внешний долг растет быстрее роста валового продукта страны и в результате этого выплаты по долгу съедают средства, необходимые для воспроизводства). Внутренний государственный долг США вырос с 1,6 трлн.$ в 1981г. до 4 трлн.$ в 1992г., а общая задолженность государства, корпораций и граждан возросла за этот же срок в три раза и составила 11 трлн.$ или 150% ВВП Штатов (А.Виноградов. Лицемеры и банкроты, Советская Россия - 29.4.93. - ?50).
Вот почему складывается впечатление, что доллар пытаются отделить от США, создать ему территориально-индустриальную базу за их пределами. Не надо иметь специальных познаний в области финансов, чтобы видеть обреченность этих попыток.
Можно констатировать, что из необходимых условий функционирования метрополии тандем США-Великобритания выполняет только одно - сохранение военного превосходства в "свободном мире".
Наряду с этими внутренними факторами современное состояние глобальной империи определяется и факторами внешними. Они заключаются в основном в том, что, в отличие от "цивилизованного мира", "свободный мир" не стал действительно глобальной империей. В результате второй мировой войны из нее выпали и так и не вписались в новую глобальную систему Китай и Индия.
В упадке глобальной империи не приходится винить неискусных администраторов. Основной причиной ее медленного умирания стал крах самой концепции технологической цивилизации, политической формой которой и является глобальная империя. Технологическая цивилизация существует только посредством расширения производства. Но планета уже стала тесной для нее. Отсюда сырьевой, экономический, экологический, а в общем системный кризис, который обрекает на провал любые усилия центра концептуального управления империи.
Отсюда и столь недолгое существование "свободного мира". На наших глазах идет глобальная перестройка, о генезисе и отдельных аспектах которой написано уже немало. Для наших целей достаточно кратко изложить ее суть - переформирование "свободного мира" в "новый мировой порядок".
"Свободный мир" был рассчитан на глобальный контроль экономическими методами. Все войны "свободного мира", за немногими исключениями, представляли собой кратковременные экспедиции ограниченных сил, проводимые с целью снятия препятстсвий для свободной циркуляции товаров и финансов метрополии.
Теперь метрополия, основывающая свое право на это положение исключительно на вооружениях, способна создать только милитаристскую империю. Что мы и видим. "Новый мировой порядок" начался войной с Ираком и продолжается интервенцией в Югославии. Какие войны он будет вести в последующем, мы увидим из дальнейшего изложения.
Империя, пересоздаваемая на принципах милитаризма, меняет свой облик. Бывший враг, СССР, переведен в ранг доминиона, врагом сделан арабский1 мир. Когда стало ясно, что СССР не сможет быть доминионом, была предпринята попытка сделать его колониальной зоной.
Целями этих действий были: устранение глобального конкурента на период нахождения метрополии на нисходящей ветви кондратьевского цикла; использование богатейших ресурсов СССР для продления жизни мировой финансовой системы и самой технологической цивилизации, т.е. интенсификация эксплуатации людских, природных и технологических ресурсов СССР минимум на порядок; создание единого фронта западной цивилизации против цивилизации дальневосточной.
В самой основе этих действий лежала неверная предпосылка о принадлежности России к западной цивилизации. Известное западное высокомерие, с которым нам всегда отказывалось в цивилизационной самобытности, сейчас мстит руководителям Запада. Неуклюжесть их действий на великих равнинах Евразии напоминает беспомощность германской оккупационной администрации в 1941-1944 гг. В наибольшей степени подорвало позиции западного надправительственного центра его стремление внедрить в России частнособственнические отношения, основанные на кальвинистском психо-социотипе. Подобное вопиющее непонимание русского национального характера вселило уверенность в сердца русских националистов и лишило надежды бойцов пятой колонны, на протяжении двух поколений воспитывавшейся в России западным центром.
Имперский центр в панике, он мечется. Возник уже новый проект - колониальной зоной сделать Центральную Европу от Одры до Донца, а Россию предоставить самой себе, раздув в ней пламя гражданской войны, чтобы вывести ее из глобальной конкурентной борьбы хотя бы на поколение. Но уже иная сила властно заявляет свои права на Центральную Европу.
Мало кто понимал, что неожиданный перезвон колоколов Покровского собора на первомайском празднике 1990 г. был благовестом евразийской колониальной зоне. Но такова ирония истории, что никто не понял, - на самом деле прозвучал реквием по глобальной империи.
Вулкан накануне извержения.
Евразия вошла в период великих потрясений. Перестройка, начавшаяся как процесс политических преобразований на территории Советского Союза, уже вышла за его пределы и приобрела спонтанный характер. Фактически сейчас демонстрируют видимость сохранения стабильности только развитые индустриальные страны, но внимательное рассмотрение позволяет обнаружить развитие процесса спонтанных изменений и в них.
В результате навсегда или, по крайней мере, надолго исчезла (в значительной мере) ситуация глобального противостояния двух мировых коалиций. Само противостояние сохраняется, но оно сосредоточилось сейчас в значительной мере в культурно-идеологической плоскости (цивилизационное противостояние), деформировавшись (хотя и не уйдя до конца) в области политико-экономической.
Перестройка в СССР изменила лицо мира и события в постсоветском регионе, которые самым непосредственным образом влияют на геополитическое положение других держав. Вряд ли США, казалось бы, добившись своей цели - ликвидации основного препятствия на пути установления прямого мирового господства, ожидали, что будут терять свои позиции за пределами национальной территории почти такими же темпами, как и СССР-Россия. США пытаются использовать, как в годы глобального противостояния, переговорный процесс в качестве сохранения их мировой роли. Но советской военной угрозы уже не существует и Западная Европа хорошо видит, что единственное основание для присутствия американских войск на континенте - стремление США контролировать его военной силой. Как мы видели, других возможностей для контроля у Штатов практически не осталось.
Потсдамская двуполюсная Европа завершила свое существование вместе со "свободным миром". Сейчас ее геополитику определяет все тот же старый доверсальский треугольник противоречий между Германией, Францией и Великобританией (в тандеме с Соединенными Штатами на этот раз). На процесс вытеснения США из Европы накладывается процесс распада Европейского союза.
Конечно, экономическое объединение Западной Европы - объективная необходимость. Но межгосударственная конкуренция на данный момент сильнее понимания этой необходимости.
Толчком к началу процесса политической перегруппировки в Европе стало объединение Германии. В ближайшие годы германская экономика преодолеет шок от поглощения ГДР, после чего Германия начнет перестройку Центральной Европы (известная концепция Mitteleuropa). Австрия, Чехия и Венгрия - естественные члены этого геополитического образования. В процессе перехода Чехии и Венгрии к рыночной экономике германский капитал уже занял в них господствующее положение. В результате возникает центрально-европейский экономический комплекс (германская экономическая зона), которая в считанные годы выйдет на уровень США по основным экономическим показателям.
Великобритания уже сейчас дистанцируется от ЕС, видя опасность его перехода под германский контроль, и традиционно рассчитывает на особые отношения с США. Франция опять сближается с Германией, видимо, рассчитывая в третий раз в этом столетии выйти из тяжелого положения, вынудив Россию пролить моря крови за французскую шовинистическую политику.
В целом, можно считать, что Западный фронт в русской геостратегии сохраняется, но пока неопределённы его задачи. В зависимости от политической направленности российского руководства содержанием задач Западного фронта может быть либо война с германской коалицией в союзе с англосаксами и Францией (аналог мировых войн прошлого), либо участие в германо-французской коалиции против коалиции американо-английской.
Сейчас Германия не в состоянии опереться на вооруженные силы в своей западной политике. Вооруженные силы ФРГ, несомненно, самые массовые в Западной Европе, их доля в составе сил НАТО к северу от Альп (регион, который в военных кругах России с дореволюционных времен традиционно именуется Западным театром военных действий) составляет 50% по сухопутным силам, боле 60% по танкам, 50% по средствам ПВО, 30% по боевым самолетам и кораблям. Бундесвер способен играть роль, для которой и создавался - роль ядра сил НАТО в Европе. Но и не более того. ФРГ не имеет ядерного оружия и средств его доставки - стратегической авиации, оперативно-стратегических и стратегических ракет, ПЛАРБ. Нет у Германии космических систем оружия, а самые крупные корабли бундесмарине - эскортные эсминцы УРО. Военная система ФРГ создана как силы поддержки войск НАТО в Европе и не способна самостоятельно вести боевые действия.
Таким образом, развитие германской экономической зоны заранее блокируется слабостью военного компонента германской мощи. Немцы и сами понимают это и ищут выход в военном союзе с Францией. Франция ведет достаточно независимую военную политику, у нее есть и ядерное оружие, и стратегические баллистические ракеты, и стратегическая авиация, ПЛАРБ, авианосные и крейсерские силы флота. Коалиция Франции и ФРГ имеет сбалансированные вооруженные силы, способные вести военные действия самостоятельно. Тем не менее, у этой коалиции нет будущего.
Во-первых, Франция в этой коалиции, в конечном счете, будет работать только на свою собственную гегемонию в ЕС и в ущерб росту мощи Германии - слишком сильны во французском обществе страх перед сильной Германией и атлантистские настроения. Иными словами, ФРГ будет вынуждена занять ту же позицию по отношению Франции, которую сейчас занимает по отношению к Соединенным Штатам.
Во вторых, германо-французские вооруженные силы по всем показателям соотношения сил настолько уступают американо-английской группировке, что в состоянии вести боевые действия за пределами национальных территорий только в Западном Средиземноморье и в южной части Британских островов. Но и в этом районе их успех весьма проблематичен. Территория США останется недосягаемой для основной массы стратегических средств Франции, а поражение территории Великобритании американцев не очень смутит, руки у них будут развязаны.
Стратегический компонент соизмеримого с американцами масштаба ФРГ может найти только в России. А России выгодно ли идти на такой союз? Несомненно. В случае союза с англосаксами Россию ждет дважды испробованная бесплодная борьба на взаимное истощение, все результаты которой будут выгодны только Штатам и в известной мере Великобритании. В случае союза с Германией театр войны переместится в Северную Атлантику и для её ведения потребуется приоритетное развитие высокотехнологичных видов вооруженных сил - Ракетных войск, войск ПВО и ПРО, ВВС и ВМФ. Задачу модернизации этих сил в короткие сроки можно разрешить только с использованием германского машиностроительного комплекса, крупнейшего в мире.
Немцы всегда лучше, чем кто-либо, понимали роль и потенциал России, значение для Европы и всего мира дружественных русско(советско)-германских отношений 2. И сейчас Германия занимает особую позицию по отношению к нам, стремясь не покорять и диктовать, а взаимодействовать. Возможно, в этом вопросе как раз и сказывается осознание роли России в грядущем американо-германском конфликте. С другой стороны, достаточно ясно просматривается и стремление США, теряющих военный, политический и экономический плацдарм в западной части Европы, воссоздать его на востоке континента, в России, или хотя бы в Центральной Европе.
На Юге уход СССР с арены глобального противостояния поставил средние и малые страны Юга в зависимость от имперских устремлений США. Ряд государств смирился с этим, другие активно наращивают военно-экономические потенциалы, что и объясняет кризисную ситуацию в этом регионе планеты.
Мусульманский мир развивается стремительными темпами. За последние семьдесят пять лет он возник из политического небытия и прошел огромный путь развития, не снижая его темпов. Если в 60-х гг. на лидерство в нем претендовал только Египет, то в настоящее время - четыре-пять мощных тоталитарных военных держав. Наиболее вероятные претенденты в общеисламские лидеры - Иран, Ирак, неформальный союз Саудовской Аравии и Пакистана. Их первая цель - Афганистан, вторая - постсоветская Средняя Азия. Можно считать, что складывается исламская империя, чья северная граница уже намечена от Камы до Саян.
В то же время торопится использовать редкий шанс и Турция, для которой первой целью является постсоветское Закавказье, второй - постсоветская Средняя Азия. И хотя сейчас на этом направлении Турция еще выполняет задачи, поставленные перед ней Штатами, логика событий неотвратимо ведет к власти в Анкаре националистические силы, чей курс - создание все той же исламской империи, хотя и в своем варианте.
На Юге следование России в фарватере политики США означает втягивание нашей страны в тотальную конфронтацию с исламским миром, и фронт пройдет от Крыма до Саян, смыкаясь на западе с боснийским, а на востоке - с весьма вероятным синьцзянским фронтом. Иначе говоря, мы со своей стороны сделаем все, что только можно, для создания исламской империи.
По сравнению чисто военных возможностей мы сможем действовать на Юге успешно, но колоссальные размеры и слабая освоенность театра войны неизбежно будут способствовать втягиванию нашей армии в затяжные военные действия. Подобная нагрузка на расстроенные деятельностью "реформаторов" финансы и полуразрушенное народное хозяйство чреваты тем, что череда блестящих успехов армии завершится полным крахом экономики России.
В случае перехода России к политике сотрудничества с исламской империей (что предполагает в первую очередь создание буферной Тюркской федерации, о чем ниже) наша стратегия на Юге обретет тот же вид, что и в 60-70-х гг., а именно - участие в локальных конфликтах с различной степенью интенсивности - от частичного финансирования до прямых интервенций. В целом можно считать, что России по наследству перешел Южный геостратегический фронт СССР.
При всей важности развития ситуации на Западе и Юге, все же следует учитывать, что эпицентр мировых событий в XXI веке переместится в бассейн Тихого океана. Начался новый цикл противостояния США в Великой Восточной Азии. Но положение в корне отличается от существовавшего во время предыдущего цикла - прежде всего, тем, что восточно-азиатский регион получает экономическое преобладание над Штатами, Япония, Южная Корея, Тайвань, Гонконг Сингапур в совокупности имеют явное превосходство на мировом рынке и конкуренцию им может составить только Германия. А ведь за названными странами уже встает во весь рост экономический и военный колосс - Китай.
Влияние перестройки в СССР стало решающим и для Китая. Как только выявилось блокирование политики Горбачева с политикой США, в Китае патриотические ценности автоматически взяли верх над либеральными. КНР осознала себя, как единственного соперника США в борьбе за мировое лидерство. Китай готов к борьбе. Военные расходы КНР, по мнению наиболее авторитетных экспертов, возросли до 20-22% ВНП, а сам валовой национальный продукт, по некоторым оценкам, уже превысил американский. Новые индустриальные страны вряд ли имеют другое будущее, кроме вхождения в китайскую экономическую зону - Великую Восточную Азию.
Кампания Пекина по воссоединению с Тайванем означает, что Китай намерен вклиниться в знаменитую американскую геостратегическую позицию США на линии Аляска - Япония - Южная Корея - Тайвань - Филиппины - Сингапур и ликвидировать асимметричность своих позиций. Как только Китай переступит тайваньский порог, США не будут иметь другого выхода из ситуации, кроме эвакуации Восточной Азии, для Японии же станут бессмысленными любые военные усилия.
Если взять в расчет китайский военно-промышленный потенциал, то наиболее рациональный вариант политики США - постепенное отступление из Восточной Азии. Но в американской политике, как известно, побеждает наиболее конфронтационный вариант, так что мирного ухода не будет. Скорее можно почти с полной уверенностью прогнозировать великую войну в бассейне Тихого океана в период не позднее 2025г.
Если Россия будет по-прежнему хотя бы частично нейтрализовать военную мощь Китая, Япония ещё будет иметь шанс остаться нейтральным, неприсоединившимся государством. В этом, кстати, и реальный шанс сближения с Японией - предоставление ей определенных гарантий против втягивания её в Великую Восточную Азию. Если же Россия утратит контроль над своей азиатской территорией, то, после некоторого переходного периода, Япония войдет в китайскую сферу влияния, а Сибирь станет зоной столкновения интересов Германии, США и Китая. Судьба её ясна, особенно если помнить о том, что в Китае начинается сырьевой кризис, по масштабам сравнимый с западноевропейским.
Как видно, сохраняется и Восточный фронт. Роль, отводимая Штатами для России на Востоке, ясно видна из разрекламированных планов включения России в систему коллективной безопасности "от Владивостока до Сиэтла".
Нашей задачей в этой системе будет создание мощной сухопутной группировки на северных границах Китая с тем, чтобы сорвать китайское наступление на Тихом океане. На практике это будет означать противостояние 40-50 российских дивизий на фронте в 7500 км двумстам (минимум!) китайским общевойсковым дивизиям при сравнимости ВВС и ВМФ сторон. Следует подумать, стоит ли России приковывать себя к колеснице наиболее вероятного кандидата на поражение в третьей мировой войне.
С другой стороны, для России Китай может стать важнейшим фактором сбалансированности международной политики по оси Запад-Восток, что хорошо понимают и в Китае. Наша страна и КНР представляют собой геополитическое и геостратегическое единство (что русские геополитики понимали еще в прошлом веке), экономика обеих стран практически представляет собой в структурном отношении единый комплекс, наконец, Китай попросту ближе нам идеологически и мировоззренчески. Ответственное руководство России рано или поздно придет к осознанию необходимости тесного военно-политического союза с Китаем.
Отсюда альтернатива американским планам использования военной мощи России в Восточной Азии, тем более, что ее использование по американским планам грозит России ее исчезновением в политическом плане. Военный союз с Китаем потребует опять-таки создания мощного флота, сильных группировок стратегической авиации и ракетных войск, а также формирования мобильной аэротранспортабельной группировки сухопутных войск. В короткий срок этого можно достичь опять таки только с помощью Германии.
Структуризация Евразии.
Каково же место России между этими тремя "башнями" (А.Проханов)? Значительная часть публицистов и политиков национального направления не испытывают по этому поводу ничего, кроме страха за будущее Отечества.
Отсюда активное неприятие даже самой возможности сотрудничества с иными силами континента. Сотрудничество с евразийскими силовыми центрами подается этими публицистами как отказ от своей национальной сути, способствование растворению русской культуры в культуре германской, мусульманской, китайской и т.д.
Что-то есть в этой позиции от детской манеры справляться со страхами - я закрываю глаза и то, чего я боюсь, исчезнет. Впрочем, истоки этой незрелости понятны - русская общественная мысль так еще молода, что её вполне можно считать ребенком. Но наше время грозно и неумолимо, в нём надо быстрее взрослеть, чтобы выжить.
Пока же позицию наших публицистов легко можно перевернуть - мы не хотим растворения русской культуры в культуре китайской, немецкой или мусульманской, пусть уж лучше продолжает растворяться в американской антикультуре. Нетрудно заметить, что это перевертывание сейчас многими осуществляется.
Пора трезво взглянуть на реалии жизни. Не обращать внимания на поднимающихся геополитических гигантов означает объективно играть против них, отказать им в помощи и тем самым косвенно оказать содействие глобальной империи. Этого нам не простят, и правильно. С другой стороны, рассчитывать в национально-освободительной борьбе только на свои силы означает затягивать борьбу, нести лишние невосполнимые потери и ставить под сомнение сам успех борьбы.
Самоизолировавшаяся ослабленная страна станет легкой добычей новых великих держав. Пора, наконец, понять, что сохранить Россию в целостности мы сможем, только установив заранее самые добрые и тесные союзнические отношения с ними, тем самым гарантировав себя от использования союзников друг против друга. Мы должны смело вступить в геополитическую игру нового времени. "Когда дует ветер, надо строить не укрытия от него, а ветряные мельницы" (Мао Цзэдун).
Освобождение от антинациональных сил мы найдем не в самоизоляции, но в системе союзов с геополитическими силами Евразии. Основа для этих союзов уже налицо - равное и единодушное стремление России, Германии, исламского мира, Китая и Индии избавиться от дестабилизирующего вмешательства США, от экономических блокад, долларовых интервенций, неравноценного экономического обмена, военного шантажа, беспрестанной заговорщической деятельности мирового надправительственного центра.
Необходимость единства действий вполне сознают политики этих геополитических организмов (речь идет не о марионетках мирового центра, в лучшем случае заслуживающих звания политиканов). Германия дважды потерпела поражение от глобальной империи, действуя в одиночку, а сейчас ей ещё предстоит та же задача, что и нам - воссоздать национальное государство. В исламском мире добрая половина государств управляется марионетками мирового центра. В Восточной Азии Китай сможет создать свою сферу влияния только после ликвидации проамериканских марионеточных режимов и прямой американской оккупации пограничных государств. Им всем для этого необходима помощь сильной национальной России 3.
Немало трудностей на пути объединения. Германии, например, прежде, чем вступить в этот союз, предстоит преодолеть соблазн Центральной Европы - двух десятков псевдосуверенных государств, расположенных между Одрой и Донцом, и представляющих открытое поле для действий сильной державы. Мы знаем, что германский народ в периоды подъема подвержен эйфории, он переоценивает свои силы, и это уже дважды приводило его к войне со всем миром.
В предвидении этой возможности необходимо вносить как в российское, так и в германское общество осознание того, что союз с Россией на протяжении двух веков (с конца XVII по конец XIX в.) позволил Германии последовательно справиться со шведской, турецкой и французской военными угрозами, а затем и создать единую Германию, что все беды Германии и России начались с распадом этого союза. Мы должны дать понять германским политическим кругам, что Польша, Австрия, Венгрия, Словения и Северная Хорватия - тот регион, в пределах которого Германия может хозяйничать невозбранно, но за пределами которого чрезмерная политическая активность Германии может торпедировать русско-германский геополитический союз, в том числе и до его оформления. Необходимо четко определить границы финансовой и экономической деятельности Германии к востоку от этой новой "зеленой линии" с тем, чтобы вслед за германскими капиталами, товарами и рабочими не смогло прийти германское политическое засилье. С учетом этого мы сможем предложить Германии крупнейший в мире рынок в обмен на возможности использования германского машиностроительного комплекса. Протяженнейшая сеть наземных коммуникаций; торговый флот, входящий в десятку крупнейших; базы торгового и военного флотов на Черном море и Тихом океане; и самое главное - природные ресурсы, по оценкам ЮНЕСКО составляющие от 50 до 70% всех ресурсов планеты, наконец, естественный доступ к китайскому и исламскому рынкам - вряд ли Германия сможет отказаться от приоритета в использовании всего этого. И мы можем достаточно далеко пойти навстречу национальной Германии, вплоть до таможенной и финансовой уний, при этом тщательно охраняя свой политический и культурный суверенитет. Но следует помнить, что и после разрешения всех этих вопросов будет иметься проблема, способная взорвать русско-германский союз - статус Калининграда.
По отношению к Китаю мы можем выступить в качестве рынка продовольственных товаров, товаров легкой промышленности и рабочей силы 4. В то же время Китай способен стать крупнейшим потребителем российской машиностроительной продукции, особенно транспортной и авиационной промышленности, и вторым после Германии потребителем природных ресурсов России.
Отношение Китая к России будет зависеть от того, насколько быстро национальная Россия консолидируется. В нынешнем положении мы для Китая "враг №2", мощный фактор отвлечения сил с тихоокеанского направления.
Соответственно развивается и китайская северная политика - выдвижение официальных претензий на территории, перешедшие к России по Пекинскому 1860 г. и Айгуньскому 1858 г. договорам, создание на этих территориях китайского этнического перевеса за счет иммиграции и поставок трудовых ресурсов, переключение каналов снабжения этих территорий на Китай и пр.
Но это только формальное проявление намерений Пекина установить политический контроль над достаточно обширными территориями, долженствующими стать буфером между собственно Китаем и территориями, контролируемыми (возможно) проамериканской Москвой. Первой такой территорией становится Монголия, созданная в 1912-1915 гг. как русский буфер против революционного Китая. Сейчас она возвращается в Китай, за ней на очереди Дальневосточная республика (современная Дальневосточная ассоциация) и Киргизия, потом, как главный приз, Сибирская республика (современное Сибирское соглашение), к которой будут присоединены южно-сибирские и семиреченские регионы, находящиеся в настоящее время под управлением Казахстана.
Противодействовать китайской политике создания буфера Россия сейчас не в состоянии, да российское правительство, похоже, и не намерено этого делать. Во всяком случае, его политика ограбления азиатской территории страны для насыщения аппетитов западных ТНК и отечественных компрадоров как нельзя лучше способствует экономическому обособлению Сибири и Дальнего Востока, их переходу на сепаратные экономические и политические связи с Китаем. А это, в свою очередь, является первой ступенью плана создания китайского буфера.
Избежать потери зауральской части страны Россия может только двумя путями: во-первых, активным участием в американской коалиции, которая нанесет Китаю поражение в "холодной" или "горячей" войне, создаст условия для прекращения роста его экономической мощи и политической экспансии.
Во-вторых, естественно, участие в китайской коалиции, которая "холодным" или "горячим" способом раз и навсегда вытеснит США из Восточной Азии 5.
Как видно, и здесь изоляция невозможна. Первый способ, собственно говоря, осуществляется современным российским правительством. И уже сегодня видны его слабые стороны:
1. высокая вероятность поражения США в этой борьбе, вследствие чего Россия будет разодрана на части победителем, как член проигравшей коалиции, т.е. расплатится за военные издержки США;
2. "буферизация" России Китаем явочным порядком, в процессе подготовки войны на Тихом океане (что собственно, сейчас и происходит);
3. опасность распространения широкомасштабных военных действий на территорию России;
4. возможность китайско-американской сделки за счет Сибири с целью отведения угрозы от американского восточно-азиатского фронта хотя бы на 20-25 лет. Последнее вполне возможно, потому, что Китай может ждать, время работает на него, а американцам на территориальную целостность России попросту плевать.
Второй вариант - тесный военно-политический союз с Китаем - также несет в себе различные опасности, и в первую очередь ту, что повторится ситуация "Великой дружбы" 50-х гг., но на сей раз с переменой ролей. Однако такой союз решит главную задачу - сохранение территориальной целостности России.
Самая большая опасность для союза в будущем - монгольский и синьцзянский вопросы, которые рано или поздно придется разрешать.
Проблема Юга, хотя и не угрожает самому существованию России, но по своей сложности и напряженности вполне достойна встать в один ряд с проблемами Запада и Востока. Мы вынуждены участвовать в геополитической борьбе на Юге уже потому, что в Средней Азии и Азербайджане имеются крупные русские общины, не говоря уже о южно-сибирском и южно-уральском вопросах, или, скажем, о том факте, что машиностроительный комплекс СССР (70% его осталось в наследство России, а 20% - Украине) наполовину обеспечивался цветными металлами из Казахстана и Средней Азии. Ещё один известный факт - работа мощного центрально-российского текстильного комплекса и комплекса заводов пороховых и ВВ исключительно на среднеазиатском и азербайджанском хлопке. Сырье Юга есть необходимое условие экономического развития России.
Прежние методы извлечения этого сырья были малоэффективны и даже убыточны. С 60-х гг. прошлого века до нашего времени Средняя Азия и Закавказье были финансово дефицитны. В их присоединении к России главную роль сыграли не экономические мотивы - защита единоверцев от геноцида, выход на подступы к Индии, как основе финансового могущества глобальной империи и т.п. Сейчас эти мотивы отпали. Прежняя убыточная методика получения сырья путем административного включения сырьедобывающих территорий в состав России, вряд ли целесообразна в новых условиях.
Здесь мы приходим к выводу о целесообразности для России проведения на Юге политики, получившей в своё время название "неоколониализм". Советская пропаганда обрушила немало громов и молний на этот термин, но политика России будет иметь успех только при условии отказа от примитивной идеологизации. Термин "неоколониализм", строго говоря, означает политику извлечения максимальных выгод при минимальных затратах. Полагаем, никто не будет спорить о целесообразности для России именно такой политики именно сейчас.
Мы должны быть готовы к действиям любого рода на Юге для обеспечения Российских интересов в этом регионе, в том числе и за пределами бывших границ СССР. Немалая доля этих усилий неизбежно будет направлена на отражение геополитического давления Турции, Ирана и Пакистана. Наибольшее значение для этого имеет сохранение и развитие традиционного союза с Индией. Не меньшую важность мы видим в установлении союзных взаимоотношений с Ираном.
Контуры будущей России.
Рассмотрение геополитической ситуации Евразии, собственно, дает нам возможность определить, какой должна стать Россия в будущем. Прежде всего, ясно то, что будущая Россия (великая Россия) возникнет путем собирания основных территорий СССР (наиболее вероятно пройдя через стадию Большой России, т.е. начав с собирания этнически русских территорий). На этом пути ей предстоит решить ряд весьма острых политических вопросов. Перечислим их по степени важности, совпадающей с необходимой последовательностью решения этих вопросов.
Украинский вопрос. Современные правительства РФ и Украины не только не способны обеспечить объединение этих двух частей России, но неспособны даже поставить данный вопрос. Не будем пока говорить о Москве, но на Украине сейчас нет и самой возможности поставить этот вопрос в централизованном порядке, какое бы правительство не сформировалось в Киеве.
Украина не представляет собой единого геополитического организма ни по отдельным характеристикам, ни по их комплексу. Её существование в качестве суверенного государства - фикция, рожденная более сотни лет назад в германском и австро-венгерском генеральных штабах как политическая диверсия в планировавшейся войне. Давно уже нет этих штабов, но фикция живет собственной жизнью, подпитываемая самовоспроизводством кадров, подготовленных в свое время Веной и Берлином для осуществления этой диверсии. Как видно, материальной силой становятся не только истинные идеи.
Геополитически Украина, грубо говоря, распадается на четыре части. Во-первых, это собственно Украина (точнее, Малороссия) в границах, примерно совпадающих с границами, определенными Зборовским миром 1649 г. Во-вторых, Галичина (Червонная Русь), примерно совпадающая с границами территории, воссоединенной с Советской Украиной в 1939 г. В-третьих, Карпатская Русь, большая часть которой оставалась за пределами СССР даже после того, как ядро её территории, Закарпатье, было присоединено к Советской Украине (энергично протестуя против этого) в 1945г. В четвертых, это южные и восточные регионы, включая Крым (Новороссия).
Суть этого деления можно уловить, пользуясь теорией этногенеза Л.Н.Гумилева. Теория эта приобрела несколько одиозную репутацию в общественном мнении, и в ней действительно есть множество спорных, а то и прямо неверных положений, но у неё есть качество, присущее теории, наиболее верной на данном этапе познания - в неё укладывается наибольшее количество фактов по сравнению с другими теориями. Конечно, предстоит ещё значительный объём работы по коррекции гумилёвской теории, но, образно говоря, дом уже построен - можно перестроить крылья, сделать пристройки, перестроить фасад, но дом уже стоит.
Применив эту теорию, можно определить, что речь идет о четырех субэтносах (кстати, это одно из лежащих на поверхности развитий гумилевской теории - распространение положений, выработанных Гумилевым для этнического уровня, на уровень субэтнический). Условно назовем их малороссийским, червонороссийским, русинским и новороссийским субэтносами. Малороссийский субэтнос по своему возрасту вступил уже в инерционную фазу, на пути к положению реликта (в котором находятся сейчас русины), в то время как червонороссийский субэтнос завершает фазу пассионарности. Это объясняет современную ситуацию господства в политической, культурной и экономической жизни украинского государства червонороссийского компонента. Но ситуация его господства эфемерна, потому что новороссийский субэтнос уже вступил в фазу пассионарности - достаточно оценить ситуацию в Приднестровье, Крыму и Донбассе, чтобы понять это.
Для геополитика видна извечная ирония истории в том, что современные правительства РФ и Украины не приемлют идеи воссоединения, не способны даже поставить эту проблему - и всё же под мощным давлением Новороссии вынуждены действовать в этом направлении. Но не стоит решать этот вопрос огульно. Бесспорно, Малороссия и Новороссия на пути вхождения в Великую Россию, но это только обострит проблему Червонной Руси.
Видимо, эту проблему целесообразно решить путем создания федерации или даже конфедерации Червонной Руси и Великой России. Ну, а само возникновение Великой России, как мы уже отмечали, необходимой предпосылкой как раз и имеет объединение Российской Федерации с малороссийским и русинским компонентами Украины. В общем, украинский вопрос для России жизненно важен.
Белорусский вопрос, строго говоря, имеет то же происхождение, что и украинский. Но он значительно облегчен тем, что белорусский субэтнос давно прошел не только фазу пассионарности, но и инерционную фазу. Именно потому "польский" элемент (на самом деле, представители ещё одного субэтноса - чернорусского, заселяющего Белосточину, Гроденщину и Виленщину) в Белоруссии сумел на какое-то время занять в системе управления республики место, непропорциональное численности его в государстве, и попытался проводить активную русофобскую политику. Ещё более упрощает этот вопрос то обстоятельство, что три восточные области Белоруссии чисто русские, они были присоединены к республике в 1924 году для создания ей достойной территориальной базы (кстати, тогда в Белоруссию чуть было не попала и Смоленская область). Сейчас население этих областей естественным образом возглавляет борьбу за единство русской нации. В целом, воссоединение РФ и Белоруссии, видимо, и будет началом процесса воссоединения русской нации и создания Великой России.
Может показаться сомнительным, что в своих выкладках мы пользуемся стремлением русского этноса к объединению, как данностью. Демократическая печать как раз таки из кожи лезет, доказывая нам, что украинцы и белорусы не хотят жить вместе с русскими (как "демки" именуют великоруссов). Эти положения, которыми мы пользуемся, безусловно, противоречат насаждаемому мировым надправительственным центром постулату о совпадении понятий "население государства" и "нация", и, соответственно, порождаемому им мнению о возможности создать жизнеспособное государство в любом произвольно выбранном регионе из любого человеческого материала.
Мнение это совершенно беспочвенно, оно является одним из пропагандистских мифов "мировой закулисы", и распространители этого мифа знают о его ложности лучше кого-либо ещё. Подобные государства создаются для решения частных политических задач (имеются в виду отнюдь не задачи этих государств и групп населения), так, Украина и Белоруссия созданы для разрушения СССР, а не для того, чтобы осчастливить их населения либеральной демократией и свободой торговли. На самом деле - и это хорошо известно любому геополитику любой школы - в данном случае действует геополитический закон ирреденты, т.е. стремление разделенной нации объединиться в едином геополитическом организме.
Ведь понятия "нация" и "этнос" ("народ") не идентичны, первое из них - категория политологии, а второе - этнологии. Грубо говоря, нация есть продукт консолидации этноса (суперэтноса, гиперэтноса и даже метаэтноса) на базе созданной последним культурной, экономической и политической систем, находящих воплощение в государстве данного этноса. Субэтнос также может создать государство, но, как правило, оно будет переходной формой на пути его слияния со своим этносом в единую нацию.
И вот здесь, за украинским и белорусским, встает славянский вопрос. Не будем останавливаться на его сложной предыстории и современном положении - они достаточно хорошо исследованы. Укажем только, что его фундаментом является всё тот же закон ирреденты, на сей раз славянского суперэтноса.
Достаточно давно уже существует и план создания единого геополитического организма славянской нации - Славянской федерации (см. Н.Я.Данилевский. Россия и Европа. -М.:Книга, 1991). Наша задача в данный момент истории - наметить ближайшие этапы претворения великого плана в жизнь.
Первым шагом на пути выполнения плана может стать создание Славянской конфедерации, в которой единые органы примут на себя решение тех проблем, которые государства-участники делегируют в ведение конфедерации. В жизнеспособном конфедеративном организме объём вопросов общего ведения будет постоянно расти. А жизнеспособным этот организм сможет стать только при условии заложения в основу отношений государств-участников принципов полного равенства в политической сфере и эквивалентного обмена - в экономической. Судьба СЭВ, который был самой настоящей конфедерацией, и в котором в политике превалировали отношения типа "диктат-подчинение", а в экономике - "донор-акцептор", должна многому научить нас.
Уже сейчас в ближайшее время можно рассчитывать на участие в Славянской конфедерации всех четырех сербских государств, Болгарии и Словакии, возможно - Македонии. Членство в конфедерации в какой-то период возможно для Червонной и Карпатской Руси, возможно - Молдавии. Конфедерация, естественно, будет открыта для вступления.
В связи с созданием Славянской конфедерации встанет проблема Румынии.
Во-первых, это ключевая территория, связывающая членов конфедерации воедино; во-вторых, в составе Румынии имеются славянские территории Южной Буковины, Румынской Молдовы и Усть-Дунайских поселений. Румынские политические круги насквозь русофобны, и включение Румынии в конфедерацию нежелательно. Вместе с тем, сразу следует отказаться от планов воссоздания объединенной Молдовы.
Интересам России и проектируемой Славянской конфедерации отвечает наличие единой Румынии. Эта страна - геостратегический перекресток, она является верным союзником наиболее сильного соседа - до того момента, когда другой сосед не усилится в большей мере (ср.22.06.41 и 23.08.44г.). Поэтому, весь секрет дружественных и союзных отношений с Румынией для России в том, что Россия должна быть достаточно сильной. Могут возразить, что в соседстве с германской зоной это может оказаться достаточно трудным, по крайней мере - в ближайшие десятилетия. Это действительно так, но у России есть дополнительный рычаг воздействия на Румынию - румыно-венгерский конфликт.
Германия в любом случае будет поддерживать Венгрию, и Румынии не к кому будет апеллировать, кроме России. Принятие взаимных гарантий по румынско-венгерскому конфликту может стать ещё одной точкой взаимодействия для России и Германии.
Создание Славянской конфедерации станет очередным шагом России на Юго-Западном пути, на котором она распространяет свое влияние и свои границы уже вторую тысячу лет с последовательностью и необратимостью природного процесса (распад СЭВ и СССР - ликвидация последствий неверных шагов). Всегда в истории внимание и силы России сосредоточены на этом пути, и вся её деятельность на Западе есть только обеспечение Юго-Западного пути.
Но для России не менее правомерен и второй путь - Юго-восточный.
Развиваясь по этим двум путям, проложенным ариями ещё три тысячи лет назад, Россия извлекает из двойственности устремлений немалые выгоды. В частности, перенос усилий с одного пути на другой издавна обеспечивал России выход из трудного положения. Так, переносом центра тяжести своей политики на Юго-восточный путь Россия блестяще компенсировала поражения и ликвидировала их последствия после Ливонской войны 1558-1583 гг., Крымской войны 1853-1856 гг., а также проигрыша Коминтерном революционного кризиса на Западе в 1917-1923 гг., и, наконец, последствия ужасающих потерь 1941-1945 гг.
Политическое поражение на Западе, более известное под названием "перестройка" и "демократизация", также можно компенсировать на Юго-восточном пути, причем не только в прямой форме, но и в плане ликвидации последствий этого поражения. Главное направление этой компенсации - военно-политический союз с Китаем - нами уже рассматривалось. Следующим по важности является южно-сибирский вопрос.
Русские регионы в Казахстане - Южная Сибирь, Семиречье, Южный Урал - должны раньше или позже включиться в процесс объединения русской нации.
Нелепо предполагать, что казахское меньшинство (39% населения Казахстана, даже если согласиться с официальными утверждениями о принадлежности к казахскому этносу эксплуатируемых казахами тюркоязычных сартов) сможет установить этнократическую диктатуру над русским населением (49% населения Казахстана). Попытки установления господства казахского этноса в русских регионах, где казахское население составляет 10-15%, тем более обречены на провал.
Последовательность решения русского вопроса в Южной Сибири представляется в следующем виде: организация русских автономий, выход их из состава Казахстана, вступление в состав России. Каждый этап этого процесса может быть осуществлен только под протекторатом России, иначе неизбежен геноцид.
Сдерживать своим влиянием и силой попытки тюрок лить реки крови - извечная миссия России на Юге. Тем менее странно будет сделать это для своих сородичей. Но до этого и не дойдет, если позиция России в данном вопросе будет твердой.
Вопрос южно-сибирский, как мы видим, естественно переходит в среднеазиатский вопрос. Построение взаимоотношений с Казахстаном, введенным в этнические границы, и другими среднеазиатскими государствами потребует большой осторожности. Это тем более необходимо, что за каждый промах русской политики ответят многочисленные русские общины в этих государствах, как сейчас им приходится отвечать за деятельность антирусской московской диктатуры.
Мощный стимул к единству этих государств с Россией - это их практически полная экономическая зависимость от неё. Но выше уже говорилось, что для России крайне невыгодно объединение с ними. И всё же какая-то форма особых отношений с государствами Средней Азии неизбежна - во-первых, для сохранения экономических связей при условии установления взаимовыгодного товарообмена, во-вторых, для сдерживания геополитической экспансии субъектов исламского мира.
Консолидация исламской империи вызывает необходимость формирования буфера на южных границах России. Таким буфером может стать Тюркская конфедерация, включающая Казахстан, Киргизию, Узбекистан, Туркмению и Афганский Туркестан (вариант: Центрально-азиатская конфедерация с участием кроме названных членов, Таджикистана и, возможно, всего Афганистана). Такая конфедерация может быть организована по типу Славянской, вплоть до вхождения в неё России. Россия может быть членом двух различных конфедераций, хотя на востоке ей более удобно играть роль протектора Тюркской (Центрально-азиатской) конфедерации.
На Юго-восточном пути такое решение будет шагом вперед. Казалось бы, оставление Средней Азии за пределами преемницы СССР - России - шаг назад. Но это было бы слишком прямолинейным подходом. Отказ от неверных, невыгодных для России, принципов организации Средней Азии и переход к более целесообразным принципам - безусловно, это будет верным действием, во всяком случае, на современном этапе.
Конечно, Китай в отношении Тюркской (Центрально-азиатской) конфедерации может сыграть дестабилизирующую роль, как и Германия в отношении Славянской конфедерации. Но и в данном случае этот запутанный вопрос может послужить связующим звеном между Россией и Китаем - Китай для решения проблемы Синьцзяна сможет в той или иной мере ассоциировать его в Тюркскую (скорее, Центрально-азиатскую) конфедерацию и стать таким же, как и Россия, протектором этой организации. Третьим её протектором в отношении проблем Хорасана может стать Иран 6.
Из региональных проблем наибольшую важность для России представляет кавказский вопрос. Внешне его разрешение выглядит достаточно просто - граница России проходит по Главному Кавказскому хребту, и всё, что находится южнее этого великолепного геостратегического рубежа, не представляет интереса для российской политики. На практике всё сложнее.
Мы действительно могли бы с легким сердцем отказаться от участия в делах Армении, но не сможем отказаться от занятий грузинской и азербайджанской проблемами. Эти разлагающиеся полугосударства, изобретенные ленинско-троцкистским политбюро, инспирируют нестабильность на северных склонах Кавказа и постепенно превращаются в плацдарм НАТО и Ирана.
Вмешиваться в грузинские дела нет смысла и сейчас. Единственное, что нужно нам от Грузии - чиатурский марганец - мы можем получать на достаточно льготных условиях и без затрат на трансформацию и реставрацию грузинских политической и экономической систем. Но для обеспечения лояльности Грузии мы, видимо, вынуждены будем пойти на присоединение в той или иной форме (может быть, протектората) Южной Осетии и Абхазии. Эти два плацдарма на южных склонах Кавказа выведут русское влияние и исходные рубежи российских войск непосредственно к Тифлису и Кутаису. Тем самым и будет обеспечена лояльность Грузии, чьё бы влияние там ни господствовало - американское, турецкое, германское, израильское или иное. Другого варианта, чтобы успокоить Грузию, нет. Если продолжать современную политику Москвы, сводящуюся к сохранению территориальной целостности Грузии и обеспечению условий функционирования её политической системы, то Грузия всё равно будет враждебна России (не говоря об убыточности подобного характера действий во всех смыслах).
Впрочем, ничего удивительного здесь нет. Подобная деятельность московского режима по отношению к русофобским правительствам ближнего зарубежья лежит в русле задачи, поставленной московскому правительству его хозяевами. В данном случае эта задача сводится к тому, чтобы поставить на ноги националистические режимы в бывших республиках СССР, чтобы можно было переложить на них хотя бы часть усилий по сдерживанию будущей национальной России. Во исполнение этой задачи Россия, несмотря на экономический кризис, доится гораздо успешнее, чем когда-либо во времена Советского Союза.
Отношения с Азербайджаном должны строиться на совершенно иной основе. В Азербайджане сейчас сосредоточено 90% численности русской общины в Закавказье (в том числе многочисленные беженцы из Грузии и Армении) - уже это показательно. Во-вторых, Азербайджан наиболее промышленно развит в Закавказье. В-третьих, если Россия в той или иной форме будет присутствовать в районе Апшерона, тем самым она будет контролировать всё Закавказье, а также сдерживать иранскую экспансию на север и тем самым создавать возможности для союзнических отношений с Ираном. В-четвертых, дружественные и союзные российско-азербайджанские отношения создают единственную возможность безболезненного решения национальных проблем Восточного Кавказа.
В любом случае Россия должна иметь тесные дружественные отношения с Азербайджаном, вплоть до военно-политического союза. В сущности, наилучшим решением было бы вхождение Азербайджана в Тюркскую (Центрально-азиатскую) конфедерацию в качестве действительного или ассоциативного члена.
И, наконец, прибалтийский вопрос. Он, в общем-то, самый простой. О присоединении республик Прибалтики к России не может быть и речи. Мы не должны ставить такой цели даже на самую отдаленную перспективу, иначе опять заработает "прибалтийский насос", повышающий уровень жизни прибалтов за счет русских. В своё время Сталин намеревался примирить прибалтов с СССР, создавая в Прибалтике оконечные предприятия технологических цепей лёгкой и приборостроительной промышленности. Тогда узбекский колхозник собирал хлопок и вёл нищую жизнь, получая гроши за этот хлопок; ивановская ткачиха перерабатывала этот хлопок в материи и вела полунищую жизнь; прибалтийские модельеры превращали эти материи в готовые изделия и снимали все пенки с технологической цепи, гордо заявляя, что уж они-то умеют работать, не в пример этим узбекам и русским. Таких примеров можно привести сотни. Политика "насоса" привела к тому, что в 1990 году уровень жизни в прибалтийских республиках, к 1940 г. умиравших от экономического коллапса, был в 1,6-1,9 раз выше, чем в РСФСР. Однако у прибалтов не появилось ни чувства благодарности, ни готовности жить в союзе с Россией. Ну и хватит. Не имеет смысла "расходовать дополнительные силы на то, что кончилось провалом" (Наполеон).
Трезво смотря на прибалтийский вопрос, мы можем очень легко определить национальные интересы России в Прибалтике:
1. контроль над территориями, заселенными русскими (Принаровский и Режицкий края, Виленщина);
2. обеспечение прав русских общин на остальной территории Прибалтики;
3. льготное пользование Рижским портом, Вентспилским нефтяным и Клайпедским паромным терминалами, коммуникациями к ним и с Калининградской областью;
4. функционирование систем объектов ПВО (ПРО) и ВМФ. Только эти цели мы должны преследовать в Прибалтике и добиваться их выполнения энергично, настойчиво и непреклонно, с использованием всех имеющихся средств. Во всех остальных вопросах Прибалтика не должна нас интересовать. Для благотворительности есть объекты, более близкие нашим задачам.
Итак, мы системно рассмотрели первоочередные и прикладные геополитические задачи России и вкратце определили оптимальные пути их решения. На естественный вопрос, какая же сила станет двигателем этих перемен, мы, ввиду ограниченности объема данной работы, вынуждены отослать вопрошающего к нашей статье "Теория Новороссии", опубликованной в первом выпуске "Русского геополитического сборника". Если совсем коротко, то речь идет не о благомыслящем президенте (или президентах), не о социальной наднациональной партии - речь идет о новороссийском субэтносе русского этноса, в своём бурном развитии перенимающем у великороссов функцию государствообразования. Именно новороссы (не путать с "новыми русскими", на самом деле представляющими очень старый этнос!) перестроят Евразию в XXI веке. Предстоящую русскому народу под водительством новороссов великую державную созидательную деятельность мы и назвали "Большим евразийским проектом".
Примечания редактора
1 По всей видимости, автор несколько торопится с выводами, т.к. для России "новый мировой порядок" сохраняет вакантным место врага и, с другой стороны, открыто поддерживает в Югославском конфликте мусульман-боснийцев. Панславянская или евразийская цивилизация, как видим, в любом случае остается врагом ?!. О чем автор и говорит в дальнейшем. (Прим. ред.)
2 Не стоит, однако, забывать об извечном германском "Дранг нах Остен" вылившемся в вытеснении, ассимиляции, а подчас и в полном уничтожении славян Центральной Европы начиная с X в. и, впоследствии, прямом столкновении с Русью в XII-XIV вв. и славянами вообще (Грюнвальд, 1410г.), войны 1914-18 гг. и 1941-45 гг., возникшие, несмотря на "дружественные" чувства Германии к России. (Прим. ред.)
3 Необходимо заметить, что и цели и задачи России в значительной мере отличны от целей и задач прочих континентальных центров и руководствоваться она должна, прежде всего, ими, не в коем случае не занимаясь политической благотворительностью. Для того чтобы понять к чему приводят подобные акты, достаточно вспомнить втягивание России в первую мировую войну и последующую революцию 1917 года. (Прим. ред.)
4 Достаточно сомнительный тезис. При необычайно высокой плотности населения в восточных плодородных областях Китая, он сам будет испытывать недостаток в ресурсах, в том числе и пищевых, с другой стороны проникновение дешевой китайской рабочей силы на малозаселенные территории русского Дальнего Востока и Приморья способно создать там критическую массу китайского населения и возможного отторжения от России этих областей. Это тем более вероятно, что нигде более в тихоокеанском регионе Китай не способен найти столь богатых в отношении природных ресурсов областей пригодных, кроме того, и для решения демографической проблемы. Об этом же в дальнейшем говорит и сам Автор. (Прим. ред.)
5 Следует обратить внимание на возможность углубления союза с Индией и создание союза с Японией, уже сейчас сталкивающейся как с Китаем, так и с США, т.е. находящейся в нашем положении. Такой союз при нейтралитете или участии в нем Германии способен создать мощную континентальную ось, способную ликвидировать как китайскую, так и американскую угрозы. (Прим. ред.)
6 Мы не можем согласиться с мнением Автора, так как протекторат Китая и Ирана над постсоветской Центральной Азией будет означать остепенное вытеснение из нее России, а это чревато серьезными стратегическими сырьевыми потерями о которых шла речь выше. Кроме того, нельзя исключить, что Китай будет проводить активную эмиграционную политику в этом регионе, что естественно, скажется в первую очередь на русских общинах. (Прим. ред.)
Из .