| varvar.ru: Архив / Тексты / Игнатычев / 1979: Гражданин своего времени / Наш близкий, наш любимый, Дальний Восток |
Часть 11
НАШ БЛИЗКИЙ, НАШ ЛЮБИМЫЙ, НАШ ДАЛЬНИЙ ВОСТОК...
1 Хороль
Приморский Хороль своими корнями уходил в основание русско-язычного Дальнего Востока и название свое получил от украинского городишка Хорол, что вполне соответствовало историческим завоеваниям в Америке, где есть свои «петербурги» и «одессы». По слухам городок заложили то ли переселенцы, то ли украинцы-каторжане, которые по аналогии с австралийскими первопроходцам получали право на свободное поселение.
К 1979 году Хороль мало чем отличался от подобных крупных поселков на территории Приморского края, благодатной долины, простиравшейся на 150 км от пограничного с Китаем озера Ханка на севере до самого Владивостока, оплота России на Дальнем Востоке и морской столицы СССР на Тихом океане. Вокруг села простирались бескрайние колхозные поля, разрезанные многочисленными военными аэродромами. В почти каждом населенном пункте находились воинские части самого различного назначения. По насыщенности военной инфра-структуры, Приморский край большего всего напоминал ГДР, где повсюду можно было встретить советсткие военные гарнизоны, что, в общем-то, было неудивительно, ибо группировка сил на Дальнем Востоке в конце 1970-х годов соответствовала численности ГСВГ – 1.5 миллиона человек.
Дальний Восток, 1970-е годы .
Население края делилось местных и на приезжих-военных очень четко, и пересечение двух основных групп случалось нечасто. Конечно, были случаи, когда офицеры, да, и солдаты женились на местных невестах, но, все же, основная масса жила раздельно. Это во многом напоминало мирно-колониальное поселение, некая карикатура на восточно-германский социум, когда в течение 40 лет совместного проживания, несмотря на декларативное провозглашение дружбы, было сделано все, чтобы этой дружбы не было.
В Приморском крае военных не любили. Их признавали, но не любили. Любые стычки с местными заканчивались кровавым драками, в которых военных часто били. Сваливали все на поселенцев-зэков, которые были вне закона, однако, прожив на Дальнем Востоке, я могу с уверенностью сказать, что в каждом дальневосточнике жил маленький зэк. Это были совсем другие люди, которые при заметном жаргоне и незаметном акценте, думали и жили по-другому. В Хороле нас сразу проинструктировали, что любые походы в сторону села через ручей после заката кончатся для нас печально. Любой военнослужащий на территории села вечером мог быть убит, молча и жестоко. Звучало странно, вспоминая сонных, флегматичных жителей, однако, это было близко к истине.
Внешне местное население заметно отличалось от среднестатистических граждан РСФСР высоким ростом, мощным сложением и потрясающей способностью пить водку. В характере приморцев я не нашел доброты и христианского спокойствия сибиряков. Они больше напоминали мне жителей Подмосковья, зараженных жадностью и суетливостью москвичей. В остальном, пожалуй, все соответствовало уровню развитого застоя сибирского захолустья.
Дальний Восток, 1970-е годы .
Как и многие другие поселки Приморского края, Хороль находился в пограничной зоне, перемещение по которой ограничивалось разрешением милиции. На офицеров подобные ограничения в СССР не распространялись, однако, для военнослужащих срочной службы, к которым мы относились, ограничения были весьма существенны. Любой милиционер мог арестовать нас за нахождение на территории края без документов в гражданке. Неудивительно, что первый визит в гарнизоне мы нанесли в штаб полка, где были встречены заботой и добрым советом замечательного капитана, начальника строевой службы.
Просто и по-деловому мы решили все проблемы с постановкой на учет, и, опять же по совету строевика, сдали ему на хранение свои загран-паспорта с красивой, но бесполезной визой африканского королевства Йемен. Закончив свои дела в штабе, мы отправились в общежитие офицеров, которое служило местной гостиницей. Общежите располагалось в двухэтажном, выкрашенном в розовый цвет, старом доме в самом центре небольшого гарнизона под тенистыми деревьями с мелкой дальневосточной листвой.
Хороль, офицерское общежитие зимой, 2000-е годы.
Знакомых лиц в гарнизоне мы так и не увидели, и только в густонаселенном общежитии мы нашли пару человек из знакомых ташкентских экипажей. Вероятно, народ дружно отправился в отпуск, устав от узбекской экзотической жизни. В гостинице мы рзместились в конце правого крыла, на втором этаже, в обширной комнате, где к своей радости мы обнаружили трех бородатых, абсолютно гражданских мужиков, тихо играющих на кровати в карты. Милые бородачи оказались кандидатами наук из Москвы, проводившими в Хороле какие-то мутные высотные исследования.
Ну, что же, товарищи, за встречу!..
ДОС в Хороле, 2000-е годы
2 Экология!
Веселые бородатые ученые из закрытого подмосковного института были в Хороле долгожителями и к нашему стремительному визиту отнеслись скептически.
- Никто не уезжал отсюда быстро, - философски заметил кандидат наук Миша, забавно шевеля лопатообразной бородой, вытирая ладонью рот после рюмки водки. Мы бурно протестовали, намекая на наше организованное военное ведомство, хотя, в глубине души шевелилось неприятное чувство отчужденности, когда наши новые друзья рассказывали нам о своем четырехмесячном заключении в розовой офицерской гостинице. Меня страшно интересовала цель их полетов на самолетах хорольского разведполка, но мужики стойко держались заповеди первого отдела, который в советских оборонных институтах, вероятно, был грозным аппаратом. Прошло несколько веселых пьяных дней, когда Миша, наконец проникнувшись доверием, приоткрыл страшную завесу тайны...
Дальний Восток, 1970-е
...В далекие 1970-е годы люди не имели привычки осуждать, обсуждая обороноспособность страны. Все разработки, исследования и монументальное строительство воспринимались, как должное, во имя и во благо народа. Перенасыщенность и малоэффективность вооруженных сил никого не удивляла, потому что, так было надо. Никто никогда не задавал вопрос о стоимости армии и ее инфраструктуры, т.к. эти деньги никто не видел и никто не считал. Научные исследования в оборонной сфере велись широкие, разработки и достижения были вполне на уровне мировых, однако в гражданской сфере тому самому народу, от тех достижений не доставалось почти ничего. Если завод по выпуску супер танков побочно делал кастрюли, то кастрюли не отличались дизайном, а советский проигрыватель пластинок, сделанный параллельно с «умными» ракетами, был на уровне мысли 1950-х годов.
...Постановление Совета министров СССР о разработке противокорабельных крылатых ракет П-6 и П-35 принято в августе 1956 г. Первая ракета предназначалась для размещения на подводных лодках, вторая - на надводных кораблях. Ракеты имели переменную траекторию. Полет ракеты на большой высоте обеспечивал слежение ней корабельной РЛС вплоть до обнаружения цели головкой самонаведения. Изображение, передаваемое ракетой на корабль использовалось для селекции цели и ее захвата. После этого ракета переводилась на малую высоту и продолжала сближаться в режиме самонаведения. При определенных условиях ракеты могли применяться и в автономном режиме без этапа телеуправления. Крылатые ракеты П-6 размещались на подводных лодках проекта 651, 675, а ракеты П-35 вошли в состав вооружения крейсеров проекта 58... ... Так как дальность ракет П-6 и П-35 достигала 350 км, то для их применения необходима была мобильная система, обеспечивающая высокую точность целеуказания. Разработанная для этих целей аппаратура получила название морской радиолокационной системы целеуказания - МРСЦ "Успех". Мобильными элементами этой системы должны были стать дальние самолеты-разведчики Ту-95РЦ, разработанные на базе самолета Ту-95М и корабельные вертолеты Ка-25РЦ. Самолет Ту-95РЦ создавался в соответствии с постановлением Совета министров СССР от 21 июля 1959 г. ОКБ-156 поручалось за два года спроектировать опытный дальний разведывательный самолет Ту-95РЦ с аппаратурой обеспечивающей вскрытие обстановки над морем и обеспечение целеуказания для применения ракетного оружия кораблями флота ... По материалам Интернета |
Я, как многие советские люди в 1979 году, и, как человек военный, искренне верил в силу советского оружия, знал, что, если что – то мы, как надо! Песен «На высоком берегу Амура...» мы уже не пели, но в себя верили достаточно твердо. Американская военная угроза, затертая пропагандой, выглядела совсем нестрашно, привычно входила в наше сознание, причудливо перемешиваясь с противоречивым ощущением благополучия на проклятом Западе. В голове плохо укладывалась сытая современная жизнь европейских бюргеров в окопах и американские чистые города в условиях бомбежки. Угроза войны для нашего поколения стала призрачной, армия для многих стала принудительным общественным трудом, а первого «реального противника» я увидел всего неделю назад во время нашего полета в Индийский океан, потому что мне очень повезло...
Дальний Восток, 1970-е
- Видишь ли, Сережа, мы – экологи, - издалека начал Миша, с хрустом закуривая плоскую, сухую «Приму», из которой на вечный свитер «шестидесятника» посыпался табак.
Далее, тщательно подбирая слова, кандидат наук стал рассказывать о стратосфере и ее изменчивости. С определенными целями командированные из Москвы летали на Ту-95-х и фотографировали высотные облака для своих экологических исследований. Когда Миша подобрался к электромагнитной сущности верхних слоев атмосферы, я просто заметил, что высотный термоядерный взрыв создает озоновую дыру в нужном районе мира, т.е. над нужной страной, от которой остается выженная радиоактивная пустыня от смертоносных солнечных лучей. Бедный ученый испуганно закивал, скомкал разговор, и облегченно переключился на водку с замечательным копченым салом, которые мужики покупали в селе на рынке.
Странно, но после этого разговора, который я запомнил на всю жизнь, мне стало неуютно. Я не винил симпатичных бородачей и был даже горд за нашу советскую науку, но в глубине души зашевелился страх. За себя, за людей, за мир, который вполне милые на вид люди, могли уничтожить своим умом. Вот такие, веселые «экологи» с советской «Примой» и водкой у нас, и, получше одетые, с «Мальборо» и виски, ребята в Америке, могли сделать такое, после чего Холокост, Хирасима или уже начавшийся Афганистан показались бы мелкой забавой.
Дальний Восток, 1970-е
Однако, заточение наших новых знакомых через пару недель наконец закончилось, и ученые отправились обратно в Москву, на прощание пообещав позвонить нашим родителям и сообщить, что мы еще живы, а заодно попросить выслать нам денег на пропитание.
3 Золотая осень
Время тянулось медленно, и к концу августа мы уже изучили все закоулки гарнизона, прошли всю необходимую предполетную подготовку, и убивали время сном и редкими пьянками. Быт офицерского общежития стал родным. Поздние приходы офицеров с полетов и топот сапог посыльных во время тревоги перестали будить по ночам, и только утром после завтрака мы по привычке осведомлялись в штабе полка не намечен ли наш вылет на завтра. Однако, дни летели, а вылета все не было.
Летчики полка на занятиях, 1970-е годы.
По материалам Интеренета.
...Первое качество разведывательной авиации - способность в короткое время обследовать значительные по площади районы - приобретало особое значение, когда требовалось наблюдать за организацией и ходом маневров с участием ВМС США и НАТО, принимая во внимание, что расстояние между корабельными группировками достигало всего несколько десятков миль. Основную озабоченность вызывала проблема своевременного обнаружения и наблюдения за авианосцами. Именно эту задачу морская авиация не решала. Положение изменилось с момента поступления на вооружение Ту-95РЦ. Первый самолет Ту-95РЦ поступил в 392-й отдельный дальнеразведывательный авиационный полк (одрап) авиации СФ 5 ноября 1964 г. К началу 1965 г. на Ту-95РЦ к самостоятельным полетам приступили два экипажа. К сентябрю 1966 г. в полку находились уже 10 Ту-95РЦ и такое же количество подготовленных экипажей. Постепенно совершенствовалось мастерство, хотя не обходилось и без неприятностей, на самолетах производились доработки и усовершенствования. Но несмотря на это, экипажи продолжали осваивать аппаратуру, систематически тренировались в выполнении целеуказания кораблям в базах и в районах боевой подготовки и уже в августе 1966 г. обеспечивали одновременное целеуказание трем ракетным подводным лодкам в Баренцевом море. На Тихоокеанский флот в 304 одрап, который унаследовал боевые награды и историю 567 гвардейского минно-торпедного полка 89 авиационной Сейсинской краснознаменной авиационной дивизии, расформированной в начале 60-х годов самолеты Ту-95РЦ начали поступать в 1965 г с базированием на аэродроме Хороль... По материалам Интернета |
Мы вполне освоились среди летчиков, и, как все, ходили в синих летных куртках, что было удобно и практично. В столовой мы спокойно садились за один стол и заветный шоколад был всегда наш, т.к. по традиции с нашей компанией из трех человек из летчиков за стол никто не садился. Кормили на Дальнем Востоке вполне сносно; до рижских разносолов и кефиров было далеко, но по сравнению с голодным ташкентским пайком было очень даже хорошо. Погода стояла просто курортная – в Приморье наступила золотая пора теплой и сухой осени, когда очень любили приезжать всякие проверяющие.
Хороль, проверяющие из командования КТОФ на аэродроме, 1970-е годы .
По материалам Интеренета
Рассказывали историю, что как-то решили пригласить министра обороны СССР с инспекцией в Приморский край в самое погожее время года, а заодно попросить министра увеличить региональную надбавку к жалованию, прировняв ее к районам Чукотки и Камчатки. Ситуация получилась неловкая, когда министр сказал, что местные генералы совсем обнаглели, живя в курортных условиях, и посоветовал им самим послужить на севере Дальневосточного округа, чтобы почувствовать разницу...
...По авиационной традиции переводчиков в общежитии навещали экипажи для сплочения боевого взаимодействия. Народ был серьезный, и они никогда не приходили в гости с пустыми руками...
В очередной раз боевого сплочения народу оказалось много. В нашу большую комнату в правом крыле второго этажа после отьезда московских экологов никого не подселили, и места у нас было достаточно. Пустые кровати без матрасов превратились в стихийные столы, на которых раскладывали разнообразную закуску. Копченое сало и колбаса, картошка и домашние соления, лук, помидоры, словом, стол ломился. Народ все прибывал, и водка не убавлялась. В комнате стоял гул хмельных голосов, и через синий табачный дым я с трудом пытался разглядеть знакомых, однако, по количеству народа наша комната больше напоминала офицерский клуб. Кто-то притащил бидон с авиационным спиртом, который также благополучно выпили. Народ приходил, уходил, и я уже с трудом узнавал собеседников, в двадцатый раз рассказывая заплетавшимся языком кто я такой, выпивая очередной тост за разведавиацию. Около девяти часов вечера наступил момент истины. Хмельная компания с ужасом выяснила, что пить больше было нечего. Бутылки и бидоны были пусты, но всем чуть-чуть не хватало...
Приморская осень.
...В доброе советское время, не отягощенное горбачевской борьбой с алкоголизмом, в гарнизонных Домах офицеров существовали буфеты, в которых по приказу МО СССР до поздна продавалось вино. В Приморье это были хорошие импортные болгарские и венгерские вина, что служило хорошим подспорьем любой офицерской пьянке. Так получилось, что из троих курсантов-переводчиков я, вероятно, был самым трезвым, и меня дружно снарядили в поход к «тете Маше», знаменитой гарнизонной буфетчице. Дама она была суровая и хорошо знала порядки, так что никому из нашей компании, тем более в форме, она бы вино не продала, поэтому, великая миссия закупки вина досталось мне, человеку молодому, постороннему и в гражданке.
- Сережа, иди! - назидательно сказал мне капитан Н., начальник строевой части полка, который к моей радости оказался на нашей пьянке, и я пошел...
Хороль, общежитие офицеров, 2000-е годы .
Оказавшись один на темном «проспекте» гарнизона с карманами набитыми деньгами и авоськой, я с ужасом понял, что до Дома офицеров я могу не дойти, но назад дороги не было. Через открытые окна на втором этаже розового дома слышны были голоса и смех нашей большой компании. Отдышавшись, я вышел на середину пустынной улицы и пошел на юг, в сторону заветного буфета, четко придерживаясь середины асфальта.
Тетя Маша вполне соответствовала рассказам однополчан. Большая и авторететная дама только посмотрела на меня из-за тойки буфета сверху вниз, и все вопросы отпали сразу.
- Восемь бутылок, говоришь? – ехидно спросила буфетчица. – И с кем же ты там их пьешь?
- С Николаем Петровичем Н.! – с вызовом выпалил я, неожиданно вспомнив непререкаемый полковой авторитет. Дело в том, что на Дальнем Востоке, так же, как и в ГСВГ, строевики были очень важными людьми, потому что все постоянно ездили на запад в отпуска и к родственникам, и все поездки офицеров и членов их семей оформлялись в строевой части.
Тетя Маша, которая к тому времени прекрасно знала, кто я такой, подивилась такой наглости, и ехидно посмотрев на меня, выдала приговор:
- А, ты приведи сюда капитана Н., я тебе скока хошь вина продам!..
Гарнизон Хороль, Дом Офицеров, 1990-е годы.
...Надо было видеть лицо тети Маши в тот момент, когда минут через двадцать перед ее очами на кафельном полу пустынного буфета хорольского Дома офицеров предстали две фигуры. Я, немного отрезвевший от вечерней прогулки, держал двумя руками долговязое тело разомлевшего капитана Н., без фуражки и галстука в застегнутом черном кителе. Капитан молчал, как партизан на допросе, и тетя Маша, не веря своим глазам, тихо спросила:
- Сколько?
- Восемь! – гордо ответил я, и, расплатившись, подхватил капитана и вышел прочь, стараясь не разбить бутылки. Оказавшись на свободе, капитан Н., включил «автопилот», и, не прощаясь, строевым шагом направился куда-то в темноту. «Дойдет!», подумал я и повернул обратно в общежитие, где был радостно встречен веселой компанией, состоявшей уже из новых лиц...
Офицеры хорольского гарнизона на фоне общежития, 1970-е годы.
По материалам Интернета.
... Тяжело очнувшись на следующее субботнее утро, я обнаружил перед своим носом чьи-то пятки в форменных черных носках. Я лежал на чужой кровати без подушки в компании какого-то майора, благополучно сопевшего в стену. На моей собственной кровати я обнаружил двух безмятежно спавших офицеров при полном параде, без ботинок. Остальные спальные места тоже были заняты, а комната в целом представляла собой классический разгром холостяцкой попойки. Как я узнал позже, многие жители общежития зашли к нам вечером «на огонек», и их комнаты тоже стали «клубным» помещением.
Подобные стихийные мероприятия, вероятно, случались периодически, и никаких плохих воспоминаний никто не имел. Офицеры тихо разошлись утром по домам, а мы быстро все убрали, озадачившись одним фактом: после веселых гостей в нашей комнате невостребованными остались четыре форменные фуражки, три пары форменных ботинок и одни домашние тапочки (?), которые так никто и не забрал...
Все права на публикацию защищены. При перепечатке или упоминании ссылка на сайт varvar.ru обязательна