| varvar.ru: Архив / Тексты / Игнатычев / 1979: Гражданин своего времени / Часть 10. Дорога к океану |
Часть 10
ДОРОГА К ОКЕАНУ
1 Комфорт ВВС
Возвращение в Москву из Ташкента произошло неожиданно быстро. Буквально на следующий день после вылета в Персидский залив нас посадили на попутный транспортный самолет ВВС, который летел через столицу куда-то в Африку. После многочасового путешествия на самом некомфортабельном самолете СССР мне казалось, что ничто не способно было меня удивить, однако, возле белого «аэрофлотовского» Ан-12 в ташкентском аэропорту нас ожидал сюрприз в виде девяти здоровых мужчин, авиационных техников, которые отправлялись на свое африканское «сафари» тем же рейсом. У каждого была увесистая сумка, и самые опытные стали тихо бурчать, увидев еще троих пассажиров.
Ан-12
Пассажирская гермокабина самолета Ан-12 по-хорошему вмещала человек шесть, но 12 мужиков – это был явно перебор! Безропотно свалив шмотки в грузовой отсек, в котором сеткой были закреплены мешки с рисом, бензиновые бочки с постным маслом и даже обычные советские сетки с яйцами, (хотел бы я видеть те яйца после всех перелетов и африканской жары!), мы стали с кряхтением и матом утромбовываться в кабине вокруг привинченного к полу стола. Больше всего это походило на автобус в часы пик, но другого пути не было, и я был согласен лететь стоя, лишь бы вернуться скорее домой.
«Что, селедки, полетели!», громко захохотал громадный детина, командир экипажа, пинком захлопнул дверь кабины летчиков, и наш в полном смысле пассажирский «лайнер» поехал в конец полосы. После взлета в непривычном положении тела «стоя», прижатый к чьей-то потной спине, я почувствовал как самолет начал плавно выравниваться, и я попытался продвинуться к иллюминатору на двери грузовой кабины, как неожиданно заметил в темной камере движение. Присмотревшись я увидел там человека, вольно лежащего на каких-то мешках.
«Эй, там человек!», заорал я сквозь гул моторов, и несколько техников протиснулись к круглому окошку, в котором они распознали своего коллегу, блаженствующего (пока!) в гордом одиночестве. «Коля! Ты чего!? Да, как тебя...», дубасили в дверь техники, пытаясь разбудить своего незадачливого приятеля, в надежде, что он еще не заснул там, как рыба на суше. Длинный лысыватый мужик, старший группы, притиснулся между нами, и убедившись, что его подчиненный скоро превратится в мумию в негерметизированной кабине, с матом начал лупить в дверь ногой. Николай, очнувшись от блаженного сна, явно почуял неладное, разглядев доброжелательное лицо своего начальника через стекло, подобрался к двери, и вдруг понял что произошло. С жалобным лицом кинематографического героя, погибавшего в подводной лодке, Коля начал скрести железную дверь, слегка поколачивая ее ногой.
Грузовая кабина Ан-12
«Коля! Да, ... твою мать! Как ты!? Му..к!», не унимался старший, и развернувшись вперед, всю свою энергию направил против летчиков. Под мощным напором рук и ног дверь в кабину к летчикам наконец отворилась, и командир грозно проорал: «Чо надо?!» Быстро вникнув в ситуацию, он коротко дал команду помощнику на снижение, и, зашелся гулким матом в адрес незадачливых техников, навсегда проводя черту интеллектуального уровня между двумя основными группами авиационных специалистов, летчиками и.... всеми остальными.
Жестко сжимая всех в стороны, командир сам пробрался к двери, и своим ключом отворил ее, впуская запуганного и начинавшего замерзать Колю. Без особой радости мы сразу почувствовали прибавление, когда спасенный с виноватым видом бурчал что-то в ответ на незлобивый гул своих коллег. Дверь летчиков жахнула, и свет идущий из кабины пропал...
Кабина Ан-12
...Путь до Москвы был неблизкий, и через несколько часов полета в нашей закупоренной кабине стало нехватать кислорода. Поднялся глухой ропот, и техники стали требовать открыть кабину летчиков, чтобы кондиционированный воздух пошел и к нам. В дверь снова застучали, и, когда командир соизволил общаться, старший группы урезонил его дать нам кислород. Командир экипажа, явно был против, но дверь оставил открытой, и остаток пути мы дышали относительно свободно...
На стоянке
... Поздним августовским вечером три курсанта в гражданке сидели на пустынном подмосковном полустанке в районе Монино и жадно вдыхали вкусный вечерний аромат зелени. После Ташкента и удушающего в полном смысле перелета, это было просто замечательно! Сидели мы там долго, ожидая редкую электричку в Москву, и гадали – насколько наш приезд домой был окончательным и удастся ли нам выпросить несколько дней потерянного отпуска.
Наши опасения вполне оправдались и до окончательного возвращения в Москву было еще далеко.
2 Полярный закат
Беседа в отделе кадров Военного Института на втором этаже «Хилтона» была короткой. Уже знакомый майор вручил нам новые командировочные предписания и красивые билеты Аэрофлота на рейс Москва-Хабаровск через два дня с пожеланием разобраться на месте и добираться самим до населенного пункта Хороль, Приморского края РСФСР. Теперь нам предстояло ознакомиться с расположением доблестного авиационного полка, с экипажами которого мы летали в Ташкенте.
На мои попытки напомнить о пресловутом экзамене майор холодно ответил: «Мы знаем о твоем экзамене.» Как ни странно, это офицальное «мы» меня как-то успокоило, и я подумал, что, возможно, чем позже будет экзамен, тем будет лучше для меня. Мои приятели тоже были не в восторге от явно длительного путешествия, и оставалось только успокаивать себя, что командировка в учебное время звучала совсем неплохо...
Административный корпус Военного Института, 2000-е годы.
...Межконтинентальный лайнер Ил-62М маршрута Москва-Хабаровск был основным средством транспорта на Дальнем Востоке и был, как обычно, забит до отказа. Продравшись через узлы и пищащих младенцев, мы разместились на своих местах, и я блаженно растянулся в удобном кресле самолета у окна. Минут через двадцать вечерний аэровокзал Домодедово вздрогнул и плавно покатился в моем иллюминаторе, по которому текли капли легкого московского дождика.
Самолет взревел мощными двигателями и после быстрого разбега стал подниматься в темнеющее небо Подмосковья. Стали разносить напитки и еду, а я все смотрел в иллюминатор на шикарный закат с высоты 11 тысяч метров. Мои друзья, далекие от художественных прелестей, больше налегали на аэрофлотовских кур и шипящий лимонад в смешных плоских стаканчиках. Когда стало совсем темно, и от солнца остался только светлое зарево, над нами зажглись яркие стратосферные звезды, земля покрылась космическим мраком, и стало казаться, что мы летим в далеком космосе, медленно облетая гигантскую черную звезду.
Вполне возможно, что через тонкое стекло иллюминатора я увидел нечто, что мне не надо было видеть, и космические жители завладели мной, но черный закат из окна Ил-62, летящего на восток по баллистической параболе через далекий заполярный город Мирный, было последнее, что я смутно помню...
Закат. Композиция автора, 2007
...Через восемь часов полета мои друзья обнаружили меня без сознания в своем кресле, и как я покинул самолет, я не имею понятия до сих пор. К чести сотрудников Аэрофлота, ни в самолете, ни на аэровокзале города Хабаровска моим друзьям не чинили никаких препятствий по переноске бесчуственного тела, не оказывая при этом никакой помощи. По рассказам, приятели дотащили меня до аэровокзала, где погрузили на такси, чтобы довезти до обшарпанной привокзальной гостиницы. У меня начался лихорадочный жар, и сокурсники всерьез задумались о вызове «скорой помощи», потому что, я так и не приходил в себя, лежа на раздолбанной гостиничной кровати.
Хабаровск, 1970-е годы
Посовещавшись, Андрюша с Серегой приняли рискованное решение подождать до утра, т.к. оставлять меня одного в незнакомом городе было совсем плохо, и выполнение задания в Хороле было под угрозой. Всю ночь они проверяли мое дыхание, ожидая самого худшего, но утром я стал подавать признаки жизни и даже узнал друзей. Убедившись, что я еще живой, Серега помчался в город за билетами на поезд в незнакомый Приморский край, где должен был находиться загадочный Хороль. Потом они менялись, и Андрюша бегал куда-то за едой, но об этом мне рассказывали потом.
К вечеру мне опять стало хуже, и от славного города Хабаровска я помню только вечернюю фигуру придворного казака Ерофея Павловича Хабарова, стоящего на высоком постаменте возле вокзала...
Хабаровск, вокзал, 1970-е годы.
...Очнулся я от тряски и обнаружил себя лежащим на верхней полке какого-то поезда. Часы показывали половину восьмого, по-видимому, утра, когда поезд, подпрыгивая на стрелках, стал вползать на большую станцию. Тело плохо слушалось, однако, мои неловкие движения и осмысленный взгляд сверху неожиданно вызвал бурную радость моих спутников. Дело явно пошло на поправку, когда я неуверенными шагами, держась за плечо товарищей, потащился по солнечному перрону незнакомого города Уссурийска. Серега привычно тащил мою сумку, а Андрюша со своим небольшим ростом больше подходил мне, как опора. Состояние было у меня скверное, в душе скребли больные кошки, как бывает после постыдной пьянки, когда ничего уже не вернешь, и приходится покорно пожинать плоды большого «веселья». На пыльной дороге от вокзала Уссурийска мне было смертельно стыдно за свою беспомощность, за «подрыв общей боеспособности» группы, и я был искренне благодарен своим спутникам за их помощь.
Уссурийск, вокзал, 1970-е годы.
В районе городского автовокзала, с которого по слухам отправлялись автобусы в Хороль, мои голодные соратники увидели вывеску столовой, где мы присели перед последним рывком. Стандартное помещение общепита было достаточно чисто, но от еды я решительно отказался, хотя, ел последний раз в самолете дня два назад. По общему мнению, (правды так никто и не узнал), у меня было смертельная кишечная инфекция, привезенная из Ташкента, однако, я до сих пор в этом немного сомневаюсь.
Уссурийск, 1970-е годы
Пока Серега с Андрюшей уплетали вполне сьедобный с виду гуляш, (привет Ташкенту!), я сонно смотрел через открытые двери пустой столовой на улицу, совершенно не подозревая, что точно с этого места через два года я буду наблюдать самый сильный дождь в своей жизни – тайфун 1981 года...
3 Салат Уссурийский
...Зал ожидания автовокзала был полон, и нам оставалось искать места вокруг белой бетонной коробки, окруженной автобусами. Приятели оставили меня сидеть с сумками, а сами отправились сражаться в кассы. Августовское приморское солнце припекало не на шутку. Позже я узнал, что сезоны в этой части мира сдвинуты вперед на месяц, и август был самым разгаром лета. Народу вокруг было много. Сельского вида жители Приморья ожидали свои рейсы, сидя на мешках, млея на жарком солнцепеке.
Уссурийск, 1970-е годы
Мое внимание привлекли фигуры двух мужиков, деревенского вида, в черных мятых костюмах и старых кепках. Мужики мирно беседовали, когда один вынул из пиджака жаркую пол-литровку водки и просто поставил ее на площадку черной пожарной лестницы, возле которой они расположились. Продолжая беседу, второй вытащил из внутреннего кармана газетный сверток, в котором оказался огромный, рыжий соленый огурец. Неторопливым движением мужик открыл бутылку, и запрокинув голову, влил в себя ровно половину. Когда подошла очередь второго, он сделал такое же движение, и бутылка была пуста. Без всякой спешки они разломили семенной огурец пополам и стали его жевать, лениво отмахиваясь от надоедливых мух...
Уссурийск, 2000-е годы.
От вида водки на жаре меня сильно замутило, и позже я узнал, что этот народный русский напиток употреблялся на Дальнем Востоке повсеместно и с удовольствием, просто, как грузины сухое вино, а узбеки – чай. Местные жители, например, не понимали, что можно нажраться вином или пивом, хотя, в продаже было все, начиная от вполне приличного шампанского Хабаровского винзавода, до азербайджанских и даже импортных вин. Пиво в разлив, конечно, имело свои особенности, однако, оно ничуть не уступало московской разливухе с привкусом мыла. У водки не было ограничений в поклонниках, ее любили смолоду, бородатые мужики и хрупкие дамы, включая тонкий слой дальневосточной интеллигенции.
Здесь я имею в виду южную часть Дальнего Востока, солнечный Приморский край, где по климатическим условиям зрели северные виноград и арбузы, а помидоры по своему размеру могли поспорить с знаменитыми украинскими плодами. Все, что выше Хабаровска, относится к «северу», а там, сами понимаете, холодно, и без водки совсем скучно.
Уссурийск, ул.Ленинградская, д.43, место проживания автора 1981-1986г.
Фото 2000-е годы.
Подобная картина наблюдалась и в Забайкалье, где резкий климат подходит только ссыльно-каторжным. Приведу рассказ своего сокурсника, Сергея Я., который после распределения в 1981 году поехал служить в часть ОСНАЗ в Забайкальский военный округ.
... Приехав к месту службы, молодая семья Сергея Я. получила комнату в черном строении барачного типа, разделив судьбу других семей отдельного батальона. Симпатичная, простая москвичка, жена молодого лейтенанта, понравилась старожилам, и вскоре нашла работу по профессии – учитель в местной школе. В начале осени случился профессиональный праздник – День учителя, в честь которого в школе собрали маленький банкет трудового коллектива, на который пригласили учителей с мужьями. Школа была хорошая, директором которой была опытный педагог с большим стажем, умело и строго следившая за порядком. Но, главное, они очень тщательно подбирали учителей, стараясь держать марку, т.к. выбор у них был, и офицерские жены, как известно, часто были представителями славных гумунитарных профессий – либо «медиками», либо «педиками», (педагогами по-старому). На накрытом столе Сергей Я. не обнаружил маленьких водочных рюмок, списав это на плохое снабжение и хилый бюджет народного образования. Какого же было его изумление, когда директорша, произнеся пламенную речь о роли партии в деле народного образования и прочая там «заверям-одобрям!», просто взяла водку и наполнила большой винный бокал, вылив туда половину бутылки. За ней последовали остальные представители интеллигенции, и под всеобщее одобрение махнули, не моргнув глазом, грамм по двести пятьдесят без закуски! Бедная жена Сергея Я. онемела от ужаса, а сам лейтенант, большой весельчак, скорее схватил свой бокал, чтобы не расхохотаться во весь голос... |
...Дорога до Хороля не произвела особого впечатления. Вокруг простиралась открытая местность с невысокими сопками на горизонте. Старый «львовский» автобус с дизельным двигателем сзади и смешной трубой, за час довез нас до центра Хороля, откуда мы долго шли пешком в другой конец населенного пункта, где безошибочно располагался военный аэродром, наполняя воздух знакомым низким рокотом, а в гарнизоне обитали наши знакомые – героические летчики 304-го ОДРАП Тихоокеанского флота.
Окрестности Уссурийска, река Суйфун (Раздольная).
Все права на публикацию защищены. При перепечатке или упоминании ссылка на сайт varvar.ru обязательна