Варварские тексты: Бахтияров О.Г. SOS-экстремизм

Располагая радикально неприемлемыми для регулярного мира идеями и планами, экстремистское сообщество создает резерв возможностей для общества, переживающего катастрофу. Катастрофу (необратимый распад всей социокультурной системы) следует отличать от кризиса, который разрешается за счет смены элит или прихода к власти легитимной, системной оппозиции. Экстремисты приходят к власти, когда исчерпываются все потенции регулярной зоны. Экстремизм представляет собой опасное и нежелательное явление для общества, когда оно жизнеспособно, но оказывается необходимым спасительным компонентом, когда наступает катастрофа.

Убийственное совершенство
Следует признать, что избирательная система в современной Украине наконец-то достигла своего совершенства. Партии, оставшиеся в условиях пропорциональной системы единственным субъектом политической жизни, превратились в корпорации, торгующие местами на бирже под названием "Верховная Рада" и в ее филиалах – местных советах. Причем стоимость мест хорошо известна. В результате политика как таковая исчезла, и афоризм классика, гласящий, что политика есть концентрированная экономика, наконец-то из метафоры стал реальностью. Остался лишь один шаг – картельное соглашение между партиями о разделе электорального рынка. Избиратель стал анахронизмом, о чем он, избиратель, отлично осведомлен. При всем том опросы показывают чуть ли не 80-процентную готовность людей прийти к избирательным урнам. Но если вдруг появится новая сила и даст людям дать правильную формулировку происходящего, то абстрактное знание сути современного электорального процесса легко станет осознанным действием масс, и на избирательные участки придут только сами кандидаты и члены их семей. Так возникнет политический вакуум – если не в этот раз, то в следующий. Именно этот факт, да плюс еще экономические проблемы, да плюс противоречия в геополитических ориентациях Востока и Запада определяют контуры возможной грядущей катастрофы. Не кризиса – катастрофы.
А когда приходит катастрофа, то в нормальных странах ранним утром диктор зачитывает в сводке погоды сообщение типа "Над всей Испанией безоблачное небо" или того проще – заявление Комитета национального спасения: "В сложившихся условиях вооруженные силы приняли на себя ответственность за дальнейшую судьбу нации и государства". Однако нынешняя украинская ситуация к этому не предрасполагает: армия как действенный механизм социальной регуляции практически отсутствует (чему способствуют и ее сокращение, и планируемый перевод на стандарты НАТО). А в таких случаях на поверхность выходят уже экстремистские силы, которые, собственно, для того и существуют, чтобы в условиях катастрофы спасти общество за счет его тотальной перестройки. Беда в том, в Украине нет и организованных экстремистских сил.

Пугало экстремизма
Сейчас у всех на слуху проблема "исламского экстремизма" – экстремизма "внешнего", стремящегося сократить территорию и сферы влияния неисламских обществ и подорвать их способность к силовому противостоянию. Однако для организованного общества более важной проблемой является экстремизм "внутренний", стремящийся не уничтожить, а преобразовать существующее общество в новые, дотоле неизвестные формы.
Все пространство жизнедеятельности человеческих сообществ можно условно разделить на экстремальную и регулярную зоны. Не вдаваясь в подробные дефиниции, можно сказать, что регулярная зона – длящаяся, воспроизводящая себя политическая и социальная жизнь, легитимные политические действия, непрерывный культурогенез, технологии, способствующие воспроизведению или непрерывному развитию социальной структуры. Экстремальная зона – это война, катастрофа, революция, экстремистские действия, экстремистские сообщества. А их характеризует следующее. Во-первых, стремление уничтожить прежнюю идентичность, стремление столь радикально изменить общество, что его новая форма не может восприниматься как продолжение старого. Во-вторых, его члены не идентифицируют себя в качестве членов легитимного общества, а значит, внутренне находятся за пределами регулярного общества. В-третьих, экстремистское сообщество действует нелегитимными методами (восстания, перевороты, террор) и тем самым подвергает своих членов реальной угрозе гибели или изоляции.
Общество, естественно, сопротивляется и пытается подавить экстремистские идеологии и их носителей. Эта тенденция усиливается – в США и Европе принимаются законы, вводящие ответственность даже не за экстремистские, а всего лишь навсего – за "неполиткорректные" взгляды. В некоторых европейских странах можно получить тюремный срок даже за попытку альтернативного рассмотрения исторических событий, как это, например, только что случилось с британским историком доктором Дэвидом Ирвингом, приговоренным в феврале этого года к трем годам реальной тюрьмы в Австрии за неканоническую трактовку событий, связанных со Второй мировой войной. Подобное, судя по всему, скоро ожидает в Германии и известного издателя Эрнста Зунделя, находящегося под судом по подобному обвинению.

Мир возможностей против состоявшегося варианта
Катастрофа побуждает перед лицом вероятной гибели искать новые способы, обеспечивающие выживаемость в экстремальной зоне. Это связано с преодолением обычных стереотипов поведения и принятия решений, то есть с обращением к новым (или ранее отвергнутым) нестандартным решениям. Именно поэтому экстремистские идеологии и практика оказываются привлекательными для многих творческих, интеллектуальных и активных людей. Феномен становится понятным, если вспомнить, что предлагает человеку любая экстремальная зона – восстановление мира возможностей в противовес уже состоявшемуся варианту – одному из множества возможных. Соблазн создать новый мир взамен существующего (сформированного не этим – творческим и активным – человеком, а другими), – этот соблазн трудно преодолеть для умных и активных людей, становящихся идеологами, организаторами, а зачастую и исполнителями различных экстремистских акций. Здесь можно вспомнить и выдающегося мексиканского художника Сикейроса, организовавшего первую попытку убийства Льва Троцкого, и знаменитого писателя Лимонова, обвинявшегося в попытке организации вооруженного восстания на территории Северного Казахстана, и скульптура Сусликова, осуществившего гранатометный обстрел американского посольства в Москве в ответ на бомбардировки Югославии, и многих интеллектуалов.
Потребность в создании нового, иного мира – вот причина существования экстремистских сообществ. В этом заключается глубокая парадоксальность феномена экстремизма – с ним необходимо бороться любой регулярности, которая хочет продлить свое существование. И, вместе с тем, экстремизм необходим на случай социальной катастрофы как тот фактор, который восстановит общество на новой основе. Борьба с экстремизмом необходима и самому экстремизму – иначе он превращается в интеллектуальный спектакль.
И если бы экстремистские сообщества проявили себя в событиях конца 2004 года в Украине, возможно, забрезжил бы выход из катастрофического тупика. Но, повторим, экстремистского сообщества в Украине нет, нет сообщества носителей радикальных идей. Хотя идеи, безусловно, есть.

Регуляция криминальная
Какие силы берут на себя организацию общества после катастрофы в отсутствие армейской инициативы и экстремистских сообществ, показал опыт постсоветских государств. К моменту распада СССР Армия представляла собой доведенный до совершенства, специализированный и потому не сумевший перехватить инициативу у распадавшейся Партии, механизм. В культуре только вызревало альтернативное видение будущего, а интереснейшие фундаментальные проекты, рождавшиеся в то время в среде военных аналитиков, еще даже не превратились в тексты. У обширного слоя алчных людей, готовых делить то, что осталось от умирающего государства, была своя протоидеология, но не было ни методов захвата собственности, ни способов регуляции отношений, ни организационных ресурсов для установления нового порядка. И тогда нехватку экстремистских ресурсов восполнили силы, которые ранее никогда не появлялись на политической арене – организованный криминалитет.
Когда Станислав Говорухин впервые ввел понятие "криминальная революция", это было не художественной метафорой кинорежиссера, это было рождением новой социологии. Преступный мир к этому времени располагал собственными людскими ресурсами, своей организацией, своей иерархией, своими нормами взаимоотношений и отработанными способами решения противоречий. В каком-то смысле у него были даже все три ветви власти: вечевой парламент ("сходняки"); исполнительная власть (от "воров в законе" до "смотрящих" и силовых протоформирований, которые легко и быстро, впитав в себя новый человеческий материал, развернулись в многочисленные вооруженные и технически оснащенные банды); судебная власть ("разборки") на основе свода законов – "понятий". Этот мир породил собственную культуру – песни, легенды, особый язык ("феня"). Именно организованная криминальная система помогла восстановить порядок, но порядок уже в их, криминальных, координатах.
Дележ собственности, стыдливо названный интеллигенцией "накоплением первоначального капитала", не мог происходить на основе существовавших к тому времени процедур. А у криминального мира такие процедуры были. Когда дележ осуществился и регулярность восстановилась, необходимость в криминальной регуляции отпала. И тогда большая часть "авторитетов" (и личного состава их бандформирований) отправилась в мир иной или за решетку, повторив участь движущей силы и активных участников любой революции. Таким же образом любая регулярность поступает с экстремистами, инициировавшими революционные преобразования и ставшими опасными для новой, созданной ими регулярности. Уцелевшие интегрировались в новую регулярную систему.
Посмотрим на результаты. Крупный бизнес криминален по определению и доверия к нему нет. На нем висит корпоративный грех не только воровства и мошенничества, но и убийства – сколько было претендентов на крупные состояния и сколько выжило? Конкурентов убивали ведь не из ревности или хулиганских побуждений. Массовая культура пропитана образцами блатного творчества. Обыденный язык, в том числе и язык политиков, впитал в себя терминологию "фени". "Разборки", "стрелки", "опускания", "мочилово", "кидалово" и так далее – это уже политические и экономические термины.
Общество действительно превратилось из коммунистического в криминальное. Но теперь и этот ресурс исчерпан: выжившие в криминальной войне захватили ключевые позиции, и сами стали частью системы, а новый контркриминалитет еще не образовался. Точное отражение динамики катастрофы СССР – победившие в 1917 году экстремисты не допустили появления контрэкстремизма и в 1991 году никто не смог на себя взять ответственность за новый радикальный проект.

Большой Пересмотр
В Украине сложилась парадоксальная ситуация – новый кризис стремительно приближается, а ресурсов спасения – ни экстремистских, ни криминальных – уже нет. И в этом в первую очередь угроза для дальнейшего существования Украины. Если новый, радикальный, экстремистский проект не появится, то политический вакуум на фоне решения "экономических вопросов" корпорацией "Верховная Рада" будет заполняться внешними силами. Это будет уже не распад – это будет раздел и растворение Украины. Украинская идея, столь долго, мучительно и кроваво вызревавшая, на этом закончит свою жизнь.
Это беспрецедентный вызов для элиты – найти выход из кажущегося безвыходным положения. Элита должна произвести поиск идей и планов в политически маргинальных слоях общества, планов и идей, может быть, радикальных и даже экзотических. Если экстремизма нет, его нужно создать и нужно найденные экстремистские ресурсы использовать по назначению. Необходим специфический слой элиты, способный не просто к управлению, а к метауправлению процессами, к выходу за рамки стандартных представлений о нормах политического управления и планирования. Такая элита должна забыть о своих частных проектах, она должна стать владельцем и управляющим всей совокупности возможных проектов, в том числе и экстремистских. Но этот Большой Проект не может быть частичным. Он может означать только резкое изменение глубинных основ организации политической и культурной жизни.
Это означает Большой Пересмотр всего того, что кажется стабильным, того, что не хочется изменять. Пересмотр не только результатов, но и самого принципа приватизации. Пересмотр роли и места средств массовой информации, особенно телевидения, особенно виртуальной сферы, которые, резко облегчая жизнь, так же резко снижают качество человеческого материала. Пересмотр роли государства, которое должно быть умнее, эффективнее и духовнее, чем отдельно взятый его гражданин. Пересмотр системы отношений с другими мировыми силами – переход от "поиска хозяина" даже не к позиции "обороны по всем азимутам", а к "экспансии по всем азимутам". Пересмотр принципов управления экономикой, – с тем, чтобы инновационная экономика из стандартной фигуры речи невежественных политиков стала реальностью. Пересмотр системы образования и воспитания людей – идея "нового человека", казалось бы, дискредитированная "тоталитарными режимами", должна быть извлечена из мрака. Пересмотр принципов и правил формирования власти, поскольку перенос западных политических моделей в украинские реалии потерпел полный крах, сформировав лишь отчужденную и криминализированную систему (а переход к парламентской республике сформирует в Украине, в отличие от европейских государств, уже полноценный олигархат). Время, отведенное для такого масштабного перехода, стремительно сокращается. На этих выборах вроде бы пронесет – ни одна из сил так и не рискнула провозгласить территорию Украины зоной, свободной от избирательного обмана. А потом?

"Великочертность"
Возможен ли новый Большой Проект именно в Украине? Для этого нужно лишь преодолеть комплекс провинциальности и второсортности. В конце концов, Северная соседка Украины, на которую со злобной завистью смотрит ангажированная часть украинской интеллигенции, несколько раз в истории пересматривала основы своего политического бытия и находила новые и необычные решения, выламываясь из Монгольской империи, принимая на себя роль Третьего Рима, создавая казачество как инструмент освоения погруженных в хаос территорий, преодолевая церковный Раскол, создавая огромную евразийскую империю, а после ее крушения – немыслимое коммунистическое государство, производя еще менее мыслимую криминальную революцию… В результате она вписала себя в мировую историю и культуру так, что вычеркнуть ее оттуда никому не под силу. Если Украина впитает в себя это качество, как писал Рудницкий, "великочертности", то и с текущими проблемами справится. Это, конечно, станет трагедией для упомянутого сегмента интеллигенции – завидовать будет некому. Завидовать будут нам.