| varvar.ru: Архив / Тексты / Бахтияров О.Г. / Экстремология |
Подробно об Олеге Бахтиярове .
Реклама:
(Книга готовится к печати)
Вводная часть.
1.1. Причины возникновения экстремологии.
Экстремальные события, условия деятельности, психофизиологические состояния, экстремистские идеологии и политические практики и прочие экстремальные явления (ЭЯ) до недавнего времени не выделялись в качестве отдельного объекта исследования и даже не обозначались таким именем. Слово “экстремальное” в качестве термина используется лишь последние 30 - 40 лет. Внезапное пристальное внимание к этой теме свидетельствует об определенных изменениях в культуре доминирующих на Земле обществ.
Впервые в человеческой истории ЭЯ выведены за пределы нормального жизненного опыта и противопоставлены ему даже в самом названии. Считается, что экстремальный опыт более не является необходимой составляющей человеческого развития и люди, испытавшие воздействие экстремальных факторов (в том случае, если они не являются специально подготовленными для работы в экстремальных зонах профессионалами), рассматриваются как потерпевшие, подлежащие реабилитации.
Так было, однако, не всегда. Войны, религиозное подвижничество, столкновения вероучений и идеологий были обычным фоном, на котором протекала человеческая жизнь, и никто не считал этот опыт излишним. Пропасти между экстремальной зоной и регулярной жизнью не существовало. Только после второй мировой войны в западном мире, а затем и в СССР началось вытеснение экстремального опыта на периферию социальной и культурной жизни.
В современной социокультурной ситуации вся реальность, с которой соприкасается человек, четко делится на регулярную и экстремальную зоны, при этом работа в экстремальных зонах становится уделом специализированных профессиональных групп и приставка “спец” перед названием профессии намекает на ее соприкосновение с ЭЯ. Эти спецпрофессии, спецформирования, спецслужбы, спецназы представляют собой настоящее “заклятие” экстремальности, технологизацию жизни в ней, последовательное уничтожение ее специфики и превращение экстремальной зоны в особый фрагмент регулярной жизни.
Этому же служит и научное исследование ЭЯ. На экстремальные явления переносятся те же принципы описания и анализа, которые успешно применяются для исследования, моделирования и реконструкции стабильных регулярных областей жизни. Тем самым окончательно подавляется специфика экстремального опыта, не отражаемая ни в методологических конструкциях, ни в самом языке описания ЭЯ. Если раньше экстремальный опыт говорил языком культуры, включающей его в свой состав в качестве равноправного и равноценного фрагмента реальности, то теперь он отражается в понятийных схемах, графиках и моделях, выработанных в регулярной зоне существования и способствующих воспроизведению и распространению регулярных структур. Но эти модели не отражают специфику ЭЯ и порождают предписания, ведущие не к ассимиляции и использованию экстремального, а к созданию замкнутых очагов регулярности подобно тому, как оболочка и искусственная атмосфера космической станции ограждает ее обитателей от непосредственного контакта с космической средой.
На смену поколению, не желающему включать экстремальное в свой жизненный опыт в благополучных странах приходит поколение, совершенно неподготовленное к жизни и деятельности в экстремальных условиях. Эта неподготовленность поддерживается всем строем современной культуры. Политический экстремизм однозначно негативен в глазах широкой общественности. Экстремальные технологии подавляются организациями типа комитетов по биоэтике. Потребность широких масс в экстремальном удовлетворяется в замкнутых видеомирах триллеров, садистских фильмов и черной фантастики, где можно отдаваться изображению экстремального, не рискуя подвергнуться реальному действию экстремальных факторов.
Однако, потребность в экстремальном опыте сохраняется в тех обществах, которые еще не вошли в старческий возраст, свидетельством чему является массовое участие добровольцев в повстанческих войнах, сохранение и усиление позиций экстремистских политических движений, глубокий религиозный поиск, зачастую приводящий человека к весьма негарантированному духовному выбору.
Первые симптомы выделения экстремальных зон из общей тотальности наблюдаются в Европе уже в Первую мировую войну. Впервые участие в войне огромной массы людей дало большие последствия - психологические, культурные, социальные. Движение “ардити”, фронтовые братства, особая их атмосфера уже говорили о том, что война перестала быть неотъемлемой частью регулярного мира.
Особый экстремальный опыт большой массы активных людей обусловил вторжение экстремального в обычную политическую жизнь, стал важным фоном, предопределившим формы национально-консервативных революций в Италии, Германии, Испании и других странах, их стилистику и тяготение к распространению экстремального на регулярные сферы жизни и новые пространства.
В России все было иначе. Участие в войне еще не стало чем-то необычным, но после Революции не отдельные люди и группы населения, а весь народ сместился в экстремальные зоны. Смещение, а зачастую и полная инверсия ценностей, гонения на Церковь, уничтожение культуросозидающих механизмов, истребление целых сословий и субэтносов, необычная массовая жестокость победителей - все это было признаком перехода к существованию в экстремальной зоне. Политический экстремизм впервые обрел права массовой практики, что не могло не отразиться на статусе экстремистских идеологий и политических позиций в целом.
Завершение со смертью Сталина почти сорокалетней экстремальной фазы развития России привело к последовательному и гипертрофированному вытеснению экстремального в замкнутые «резервации». Даже информация об экстремальных событиях - катастрофах, войнах, преступлениях - тщательно фильтровалась. На смену песням типа “Разя огнем, сверкая блеском стали, Пойдут машины в пламенный поход, Когда приказ отдаст товарищ Сталин И первый маршал в бой нас поведет” пришли песни наподобие “Хотят ли русские войны?”. Развилась пацифистская и миролюбивая официальная риторика, разительно отличавшаяся от реальной политической и военной практики. На смену экстремальной фазе пришел постэкстремальный синдром (ПЭС). Советский волк накинул на себя овечью шкуру, но в условиях ПЭС эта шкура его и задушила.
Однако «экстремальные резервации» значительно расширились после геополитической катастрофы 1991 года. В них оказались и территории, на которых развернулись локальные войны, и целые социальные слои, соприкоснувшиеся с криминальным террором. Состояние и особые формы поведения людей, которые не были подготовлены к соприкосновению с ЭЯ ни полноценной культурой, включающей в себя экстремальный опыт, ни опытом работы в спецформрованиях, стали достаточно распространенными и легко узнаваемыми независимо от принадлежности субъектов ЭЯ добровольческим формированиям, бизнесу или движениям с экстремистской практикой. Наблюдение этих состояний дает представление о специфике реагирования людей, находящихся в хронической экстремальной ситуации.
Политические и экономические тупики привели к представлениям о том, что только обращение к экстремальному опыту - экстремистским доктринам, экстремальной практике и экстремальным технологиям - может помочь в разрешении иначе неразрешимых проблем. Экстремальная практика, однако, чревата угрозой потери идентичности объекта этой практики.
Проблемы работы с ЭЯ возникли и в рамках инженерной психологии, психологии и медицины катастроф, военной психологии. Необходимость подготовки операторов, в первую очередь в военной области, к действиям в необычных средах (в космосе, под водой, в условиях длительной скученности и т.д.), в условиях непосредственной угрозы жизни и повышенной ответственности за результаты деятельности, требования к организму и психике человека, превышающие его обычные резервы, признание техногенных и природных катастроф неотъемлемым компонентом жизни цивилизованного сообщества и соответствующее организационное оформление в виде министерств и комитетов по чрезвычайным ситуациям, привели к многочисленным исследованиям пределов человеческой адаптации и разработке средств противодействия и адаптации к экстремальным факторам, систем отбора лиц, склонных к преодолению действия этих факторов.
Кроме того, были разработаны новые концептуальные и методологические подходы, позволяющие конструктивно подойти к проблемам сохранения идентичности человека, этноса, общества и культуры при действии экстремальных факторов. Так, например, возникла концепция обновления (тоталлогия), направленная «на анализ трансформирующихся целостностей - тотальностей, которые разворачиваясь в себе, остаются идентичными себе» 1 .
Все это в совокупности привело к необходимости выделить знание об экстремальном и технологии использования экстремального в отдельную отрасль знания - экстремологию - со своей особой методологией, концептуальным аппаратом, способами описания и методами подготовки специалистов.
Важнейшей задачей экстремологии представляется разработка методов переноса знаний о «формах жизни» в экстремальных зонах на условия динамично развивающейся регулярности. Инновационный процесс в какой-то мере может быть сопоставлен с выходом обитателей регулярной зоны в экстремальную – туда, где нарушается когнитивная и социально-экономическая идентичность. Знание особенностей поведения сознательных существ в экстремальной зоне может способствовать созданию соответствующих социально-экономических инновационных институтов.
-----
1 В.В.Кизима. Тоталлогические аллюзии. В сб. Totallogy . Постнекласичн i дослiдження. Киев, 1995, с. 20.
С сайта Института эволюционной экономики
Реклама: