| varvar.ru: Архив / Энциклопедический словарь / Ч / Чухлома |
А, Б, В, Г, Д, Е, Ё, Ж, З, И, Й, К, Л, М, Н, О, П, Р, С, Т, У, Ф, Х, Ц, Ч, Ш, Щ, Ы, Э, Ю, Я.
Город Чухлома на топографических картах:
Юрий Плюснин - социолог и философ, доктор наук, профессор кафедры местного самоуправления Государственного университета – Высшей школы экономики, заместитель декана факультета государственного и муниципального управления ГУ-ВШЭ.
Мы приехали в Чухлому в середине мая, я и трое студентов-москвичей. Не знаю как студентам, а мне, уставшему от бестолковой суеты Москвы, маленький городок, укрытый свежей зеленью от крыш до обочин, припавший на взгорке к несоразмерно большому для него озеру, по весне полному мутной воды, показался местом приятнейшим. Да и люди, как везде в городках, несуетливые и приветливые, располагали к покойному общению.
Мы устроились в гостинице, помещавшейся в старинном двухэтажном каменном доме на центральной площади города, среди церкви, управы, музея, дома культуры и множества магазинчиков. И принялись за наблюдение бытования жителей «городского поселения», что и было целью нашего четырёхдневного сюда путешествия.
Чухлома — город Чуди на ламе. Так этимологизируют историки имя этого древнего городка: племя Чудь, сидящее у озера (лама). Городок древний, хотя древность его теперь едва проглядывает в земляных валах крепостцы, насыпанных некогда на высоком озёрном берегу между двух оврагов с ручьями. Валы те, конечно, поздние, средневековые, века 15-16, а под ними и скрываются остатки поселения 13-14 века. Но как и многие древние города, на нынешнее место город был перенесён со своего первоначального основания с другого берега озера, где теперь Авраамиев Городецкий монастырь.
Старина же, в отличие от древности, в Чухломе заметна повсеместно, поскольку городок мал и площадью своей и обитателями. И так было всегда. Ныне здесь не наберётся и пяти с половиной тысяч горожан. А вся муниципальная территория — около 7 кв.км. Плотность населения 780 человек на 1 кв. км (для сравнения, плотность населения российских мегаполисов раз в 10-15 выше). Если же пересчитать плотность на отдельное домохозяйство, то это составит 4 сотки на семью — почти как в садовых обществах вокруг крупных городов.
Но и в 18-19 веках город был таков же. По плану середины 19 в. (он является единственным ценным экспонатом местного музея) площадь внутри городской черты была 78 десятин и ещё 162 десятины в пригороде, занятом участками горожан и территориями, необходимыми для городских нужд. Вместе это составляло 240 казённых десятин или около 3,5 кв. км, вдвое меньшей против нынешней. Располагались здесь лишь 260 дворов. Но и численность населения тогда была вдвое меньшей, около 2000 жителей, а численность домохозяйств (дворов) была не 3 человека, как сейчас, а 6-10, притом взрослых душ. Так что на двор в среднем приходилось более гектара земли, однако внутри городской черты, где и были они расположены, один двор занимал те же самые 4 сотки. Вот и видим, что образ жизни горожан, по крайней мере на уровне освоения селительного пространства, за 2-3 века ничуть не поменялся.
Да и вся демографическая история города отнюдь не радужна. Не прогрессивна, как любили говорить в прежние годы. Вследствие сдерживающих природных и экономических факторов население города никогда не обладало впечатляющей динамикой роста. Или росло очень медленно лишь после 18 в.
Сейчас в Чухломе 5464 жителя (такая точность муниципальной статистики по нынешним меркам поразительна, обычно оперируют с точностью на 2-3 порядка меньшей — считают у нас теперь на круг, только до сотен или тысяч). В отличие от соседних малых городов области, например, Галича или Буя, Мантурово или Шарьи, где благодаря железной дороге население возросло в 20 веке в 5-10 раз, в Чухломе оно увеличилось лишь не более чем в 2 -3 раза. Пик численности пришёлся на 70-80-е годы. С тех пор — а не только последние 15 «послесоветских» лет — т.е. уже лет 25-30 население города неуклонно сокращается.
График динамики численности населения города (на рис., здесь данные «круглых дат» — экстраполяция) позволяет отметить три значительных периода в его жизни, если не считать всегда легендарного времени зарождения. Видно, что в ранний период между 1650 и 1700 годами, в течение всего лишь двух поколений город вырос почти втрое. Для того времени это очень высокая скорость роста. Вызвана она могла быть как чисто популяционным восстановлением после катастрофы «смутного времени», так и изменением экономического значения города, когда торговые связи Центра с Севером стали перемещаться к западу от Великого Устюга.
Второй период бурного роста, но уже двукратного, произошёл между 1810 и 1850 годами. Частные причины мне неизвестны, можно лишь предположить, что к началу 19 века здесь сложилась оптимальная структура экономической деятельности, способствовавшая и росту благосостояния семей горожан (следовательно, и детопроизводству), и привлечению в город окрестных жителей. По крайней мере старые авторы того времени неизменно указывали на лучшее благосостояние чухломичан сравнительно с другими жителями этих мест. А из общих причин роста надо указать на начавшийся именно в эти годы повсеместно на Европейской равнине экспоненциальный рост численности.
Третий период бурного роста — также двукратный — пришёлся на 1930-1980 гг. Причины его хорошо известны, они проявились в жизни всей России: массовое переселение в города жителей окрестных сёл. В Чухломе этот процесс был даже не столь выразителен, как во множестве других городов. Здесь не прошла железная дорога и не возникли крупные предприятия. Так что население прибыло лишь из ближних, пригородных сёл.
Изменения численности населения Чухломы
Впрочем, город никогда и не мог разместить на своём холме сколько-нибудь значительного населения. С северной стороны он подпёрт озером, с запада и востока — займищами, приозёрными заболоченными пространствами, не пригодными для строительства. И только на юг, в леса город имел возможность расширяться.
Но все хотят селиться ближе к озеру. Потому как город издавна жил не землёй, а озером. Лесистая и болотистая окрестная местность неспособна прокормить много людей (до сих пор плотность населения в районе меньше 4 чел. на 1 кв.км, хотя, конечно, в 19 в. могла составлять и более 30 чел.). Урожаи на здешних полях даже в наше время не доходят и до 10 центнеров с гектара, да и растёт здесь в основном ячмень, просо да яровая пшеница, зачем-то заменившая более урожайную рожь. Даже картошка родится плохо.
Люди всегда тянулись к озеру и жили им. Экономическая жизнь города целые века, до сравнительно недавнего времени, определялась рыбными ловами от Чудского/Чухломского озера. Поскольку город никогда не нёс пограничных, сторожевых функций, как соседние Галич или Буй, его немногочисленные жители исконно использовали природные ресурсы для собственного жизнеобеспечения и сравнительно мало производили. Они не были ни пахарями, ни ремесленниками, как все их соседи. Вплоть до 17 века лов рыбы и торговля ею составляла немалое богатство города и благосостояние многих семей. Чухломские караси считались царским кушаньем.
Зато благодаря рыбе и сопутствующей ей торговле чухломичане были много зажиточнее своих соседей. Благодаря рыбе же они освоили и совершенно новые для местной территории экономические ниши. Запасов рыбы не хватало и люди уходили на зимние заработки в столицы. Так с давних пор развилось отходничество, ставшее в 18 и 19 веках характерной чертой городской жизни Чухломы, резко отличавшей её от всех других городов Костромской и соседней Вологодской губерний, если не по самому феномену, то по масштабам его.
В Чухломе почти в каждой семье были отходники — мужчины, отправлявшиеся на зимние (а нередко и годовые) работы в Санкт-Петербург или Москву. Старые авторы всегда отмечали эту особенность чухломской жизни: постоянное отсутствие в городе мужчин и полноправное хозяйствование женщин, которые не только все мужские дела исполняют и принимают важнейшие решения, но и в кабаки ходят заместо мужей.
Другой важной статьёй доходов чухломичан в те годы, помимо рыбалки, торговли и отходных промыслов, была заготовка леса. Даже сейчас более 2/3 территории района занимают леса. Век назад их было не меньше. Немало чухломских промышленников заготавливали и продавали лес. Торговали его и за границу через Архангельск.
В советские годы эта сложившаяся простая, но эффективная структура городской экономической жизни была порушена. На её месте выстроена универсальная для всего Заволжья экономика: экстенсивное лесное хозяйство в виде рубки и вывоза кругляком деловой древесины и убыточное сельское хозяйство с 1 тыс. литров молока в год на корову и 5 центнерами зерновых с гектара.
Всё послесоветское время остатки этого хозяйственного уклада сохраняются благодаря посредническим усилиям местной власти, но произошли и характерные изменения — в сторону возврата прежних, дореволюционных форм хозяйствования. Лесозаготовки в основном отданы на откуп частным предпринимателям и их совершенно хищническая «капиталистическая» деятельность достигает, по-видимому, уже уровня дореволюционной активности.
Вновь появилось и приобрело уже широкий масштаб отходничество. Тоже в столицу. Но теперь в Москву, а не в Питер, как прежде.
Поэтому рынок рабочей силы в городе избыточен, статистика неполна (как везде, впрочем), а структура занятости неприлично перекошена. Всё взрослое население делится на три неравные части. В экономике учтены лишь 68% трудоспособного населения. Почти треть — 2 тысячи человек — неучтённые. Скорее всего, это и есть отходники, преимущественно мужчины. Поскольку в городе всего около двух тысяч семей, следовательно, как и в 19 веке, в каждой городской семье в среднем один человек занят отходничеством. Хотя это очень активная часть населения, но предлагает себя на столичных рынках в основном в качестве наёмных работников низкой квалификации (например, очень популярно быть охранником — трудовая жизнь проходит во сне, и домой отпускают на неделю, где можно отоспаться). Но немало и квалифицированных строителей, мастеров по ремонту, водителей.
Все эти люди, таким образом, находятся вне местной экономики, вне городского хозяйства и их значение для города, как и в давние годы — быть лишь источником денежных ресурсов. Кои затем выкачиваются обратно через торговую сеть и неразвитую сеть развлечений (два десятка одноруких бандитов, три бильярдных стола, пяток пивнушек) и полуразрушенную кино-культурную сеть.
Самую же большую долю трудоспособного населения составляет вялая группа бюджетников. По моим оценкам, полученным из анализа отчётных документов, таковых 34% от занятых в местной экономике. Но по официальной статистике их аж 47%. Сколько бы их ни было в действительности, но это слишком большая непроизводительная группа работников, которые и услуги оказывают, как правило, низкого качества. Их трудовая психология — вполне советская в самом худшем смысле: главная задача таких работников — «получать» за присутствие.
Наконец, третью группу составляет та часть активного населения, которые, по сути, являются мотором и надёжой местной экономики. Это люди, занятые в лесном хозяйстве и промышленном производстве, в сельском хозяйстве, в торговле и предоставлении частных услуг населению. Почти все они — в частном секторе, в малом бизнесе. Их доля составляет около 40% (по местным официальным данным 32% из занятых в экономике).
Это всё люди активные. Среди них более пяти сотен — зарегистрированные частные предприниматели, конечно, в большинстве торговцы по мелочи, офени. Нетрудно посчитать, что доля предпринимателей составляет 7% от всего трудоспособного населения. Много ли? Любопытно, что к концу 19 века, в период наибольшего развития капитализма в Российской империи, доля мелких предпринимателей составляла те же 7% экономического населения. И как мы знаем из «современной экономической теории», это есть верхняя граница оптимальной величины.
Среди мелких предпринимателей до 400 человек — работодатели, каждый из которых предоставил работу в среднем 2 своим согражданам. А каждое малое предприятие (таких в районе 30) обеспечивает работой по 10 человек. Вот и набралось полторы тысячи работников, трудоустроенных благодаря развитию малого бизнеса.
Лесной комплекс как был в советские годы, так и теперь остался комплексом только по названию. Здесь преобладает лесозаготовка и вывоз деловой древесины. Переработка леса в районе до уровня пиломатериалов составляет лишь 13% от вывоза и 22% от заготовки деловой древесины. Значит, 4/5 всего добытого в районе леса идёт в виде кругляка. Но это не деловой лес. Половина всего вывоза леса в районе — на нужды местному населению, чаще всего на дрова. Но внутренний вывоз далеко не всегда учитывается, что и показывают приводимые выше цифры.
Местное сельское хозяйство хотя и сильно съёжилось, но сохранило всё своеобразие и пороки советских времён. Да оно и существует лишь благодаря поддержке местной администрации и постоянно изыскиваемым дотациям. Что можно говорить о производстве, в котором занято чуть более 300 человек в 17 хозяйствах (4% трудоспособного населения — как в Европе! — зато урожайность в 4-7 раз ниже)? Да ещё пятеро фермеров, давно ничего не производящих.
Совхозы-колхозы-АПК осуществили необратимую переориентацию благодаря наличию у них лесов сельскохозяйственного назначения. Предприятия приобрели лесные промышленники, чтобы заниматься не сельским хозяйством, а прибыльной пока лесозаготовкой.
О товарном производстве можно говорить с натяжкой. Уровень «тракторизации» — всего полтора трактора на 100 га пашни, а всех тракторов три (что любопытно, в советские времена здесь поддерживался вдвое более высокий уровень — 3 трактора на 100 га, да и га распахивали в 10 раз больше; хотя для сравнения, в Европе на 100 га пашни приходится 28 тракторов). Зато нет и чрезмерной механической нагрузки на почву, земля отдыхает. А если сделать простейший расчёт, он покажет, что наши фермеры сравнительно с европейскими много эффективнее используют технику. На 1 трактор в Чухломском районе приходится 67 га пашни, урожайность составляет 7,5 ц /га, следовательно, 1 трактор используется для производства 500 ц зерна. Много ли это? В Европе на 1 трактор приходится 100/28=3,6 га; при урожайности в 25-48 ц/га (примем за среднюю 36 ц/га), т.е. 1 трактор используется в производстве 129 ц зерна. Так что наши фермеры почти в 4 раза эффективнее европейских используют свою технику.
Продуктивность в хозяйствах района составляет, к примеру, менее 2000 л молока на корову — но и это уже достижение; урожай зерновых на круг — 7,5 ц/га (все данные за 2006-07 г.). Так что идея «развития сельского хозяйства» в районе, да и в области — это флажок, которым по привычке размахивают, но грубая реальность обстоятельств не оставляет ей шансов.
Непристрастному взгляду очевидно, что экономическая жизнь района держится не на отходниках и бюджетниках, а на малом бизнесе. Но как это у нас и бывает, вовсе не видно, чтобы местная власть поддерживала основного местного кормильца. Власть «борется» за обеспечение бюджетников, по временам вынуждена «входить в положение» пенсионеров, да готова «порадеть» заезжему бизнесмену-«крупняку». Поддержка же малого бизнеса — всего только неизменный параграф всех «прогнозов социально-экономического развития района». Если и бывает в районе и городе «ассоциация представителей малого бизнеса», то это в лучшем случае карманный проект местной администрации, обычно — проект только бумажный. (Но надо отдать должное — нынешний бумажный прогноз развития Чухломского района достаточно хорош.)
Каково же качество жизни населения при такой структуре занятости? Здесь типичная для России последних лет картина. Чтобы не утомлять читателя набившими оскомину горестными печалями и вздохами сожалений, приведу выборочные расчёты, основанные на местной статистике, да и то лишь немногие цифры.
Школьное образование в городе мало пострадало за 15 лет. Напротив, за эти годы усилиями бывшего директора школа переехала в одно здание из девяти разных, в основном всё плохих, качество управления и обслуживания повысилось, расходы на содержание сильно сократились. И численность учащихся — 600 детей — пока сокращается незначительно, в пропорции с общим сокращением населения.
Здравоохранение в городе в полном соответствии с национальным проектом — пропорционально уменьшается, но и страдает от этого не слишком. На основе представленных отчётов получается, что каждый житель города может полежать в больнице 16 дней в году. Немало. Но это соответствует «здравоохранительной психологии» жителей. Ведь число амбулаторных посещений — 21 раз на человека в течение года. Вместе с периодом обитания в стационаре это составляет 30 посещений учреждений здравоохранения на одного человека в год. Врач в среднем принимает одного человека 4 раза в год, средний медперсонал — 26 раз в год. Умножим данный учётный показатель на численность населения района — около 12900 человек — и получим 387000 визитов в течение года к врачу или фельдшеру. Ужасно большое число. Но разделим его на 46 врачей и 283 человека среднего медперсонала и окажется, что принимают они на круг по 5-6 пациентов в смену. Невелика нагрузка — не более 1 пациента за час.
О чём по меньшей мере говорят эти нехитрые расчёты? Что изобилие бюджетников (здесь — медперсонала) не сопровождается ростом интенсивности обслуживания, даже если население и очень любит болеть.
А оно очень любит болеть: каждые две недели все граждане, от младенцев до немощных стариков, бегают в амбулаторию или стационар «поправить здоровье». И то верно — а то ведь у многих оно потрачено табаком и алкоголем.
Можно даже измерить, насколько любит средний чухломичанин бегать по врачам. Сравнительно, конечно. Как оказалось, любит он визиты к врачам в 300 раз больше, чем визиты в учреждения культуры. Именно настолько реже горожане посещают клубы, библиотеки и музеи. Причём в совокупности. Средний гражданин делает в год 0,1 визит в любое из культурных помещений города. Недосуг. Свободное время уходит на магазины, врачей и пивнушки.
Число учреждений культуры сокращается пропорционально численности населения (с 57 в советские времена до 49 теперь). Охват жителей культурой и досугом остаётся, таким образом, неизменным. Но реальный интерес неизмеримо снизился. Например, после долгих расспросов мне удалось подсчитать, что единственный местный клуб (дом культуры), который ведёт культурную работу по всему району, «охватывает» в течение года 200 человек детей и взрослых. Каждый из 6-ти работников клуба работает с 30-35 жителями. Даже если учесть многоразовый режим посещений, всё равно на 1 работника приходится 1-2 посетителя в день. Это значит для Чухломы 3,6% «охвата», и если даже отбросить младенцев и дошкольников, то всё равно «охват» культурой горожан не дотянет до 4%. Но поскольку немалая часть посетителей — жители района, то уровень охвата населения оказывается совсем невелик, лишь 1,5%. Тем не менее, ДК приносит даже прибыль в городскую казну: еженедельно здесь устраиваются танцы и объём сборов есть тайна, поскольку поддерживает «живыми» деньгами культуру в районе.
Музей, что расположен в том же старинном каменном здании, представляет собой и вовсе печальную картину. Здесь четверо служащих. В день музей посещают не более 2-6 человек (по одному посетителю на служителя). Пересчитаем на год — максимум 1200 посещений. Правда, в музее настолько плохая экспозиция, что удивительно даже это количество посетителей. Этнографическая часть очень скудна и по большому счёту не может тягаться даже с сельским школьным музеем. Много пространства оставлено для военного времени, но экспонатов почти нет. Природа района представлена и вовсе убого. Живопись не смотрит никто.
Зато другие досуговые заведения посещаются интенсивнее. Несколько пивных и кафе в центре города. Из всех этих злачных заведений наиболее интересной мне показалась пивнушка со стыдливым названием «Закусочная», которая открыта лишь до полудня. Зато с утра здесь всегда мужчины — полтора-два десятка, от 30-ти до 60-ти лет, пьют только пиво владимирское, с пеной и, между прочим, с качеством. Тихая и благостная атмосфера размеренного пития. Затягивает. Основа для реального развития местного самоуправления.
А вечером и ночью работают кафе — до 4-6 утра. Там молодёжь, хрип музыки и грохот автоматов, запах мочи и дурного алкоголя. Как везде. Но молодёжи всё-таки немного. Может быть, оттого, что весенние работы, или тепло и можно отправиться «на зелёную» — с пивом поближе к природе.
Пьяных в городе наблюдал. В центре, на площади их немало. В субботу и воскресенье насчитывал до 7 человек одновременно. Зато на других улицах вечерами пьяных почти нет, да и в дневное время таковых вовсе не видать. Если сделать обычный перерасчёт на численность взрослого населения города, то динамическая плотность алкашей (на единицу территории за единицу времени) составит всего не выше 0,2% за воскресный вечер.
Бомжей же видал за эти дни всего два раза. Но это условные бомжи, нищенствующие алкаши, поскольку люди они местные и имеют где жить.
Из нового типа злачных заведений я насчитал в городе лишь четыре игорных зальчика. Три из них в центре, всё на той же главной площади. Заходя в каждое по 4-5 раз в день, видел обычно не более одного игрока, а нередко и никого. Только однажды, поздним вечером в воскресенье у аппаратов сидели сразу четверо игроков. И по словам работников, играть горожане стали меньше. Взрослые мужчины и женщины посещают автоматы почти наравне, а из молодых — только парни, девушки не играют.
Если верны мои наблюдения, то к лону церкви люди тянутся больше, чем в лапы к однорукому.
Но на первый взгляд так не кажется. В церковь я пытался проникнуть шесть раз в разное время и лишь однажды двери её оказались открыты. Поп, встреченный случайно у запертых дверей храма, лукавил, выдумывая причины, отчего это его храм всегда на замке.
На воскресной службе всего 30-40 человек, почти все женщины среднего возраста, трое-четверо мужчин, да столько же детей. Между тем молодая пара, бывающая на службе каждое воскресенье, сообщила, что нынче, в наблюдаемый период, людей мало по причинам сельхозработ, обычно в 2-3 раза больше, человек до ста, приходит к воскресной службе.
Наблюдения свои дополнил расспросами. Оказалось, что если прихожанами считать всех тех, кто хотя бы раз в месяц бывают в церкви, то получим не более 50-200, т.е. не больше 2-5% взрослых. А при этом называют себя верующими православными до 3/4 всех взрослых, т.е. тысячи две-три человек. И, тем не менее, моя оценка активности религиозной на два порядка больше, чем «алкогольной активности» населения на площади. Если кому-то кажется это вовсе не так и он соберётся оспорить мои расчёты, то должен иметь в виду, что пьяный на улице всегда привлечёт внимание, а вот воскресный прихожанин вовсе незаметен.
Нарушения церковного этикета, обычно редкие для малых городов, но здесь наблюдаемые среди молящихся во время службы, показывают, что религиозность у большинства населения или показная, или ещё не затвердевшая, поверхностная. И тем не менее, даже такие наблюдения в пользу храма и не в пользу игорных заведений и дома культуры. Это радует.
Немного о грубом. Жилищное хозяйство города, как везде у нас, полуразрушено. Большинство жилья — частные дома. Муниципального жилья немного. Но и то и другое в ветхом состоянии. Немало муниципального жилья осталось с начала 90-х на балансе муниципалитета без соответствующего оформления — передано из ведомств лишь де-факто, а это приводит сейчас к росту недоразумений между жителями и местной властью, напрочь забывшей о таком жилье.
Общественные здания города демонстрируют отвратительное их содержание, но это не связано прямо с отсутствием денег, причина более очевидная — разгильдяйство власти. Достаточно сравнить Чухлому с соседним Солигаличем, чтобы увериться в этом.
Население имеет претензии к власти и по многим другим вопросам. Самые острые — снабжение топливом и водой. Большинство домов отапливаются дровами — и здесь почти все жители говорят о серьёзных проблемах с обеспечением. Особенно больная это тема для пенсионеров и для нуждающихся. Нарушение сроков поставки дров не так беспокоит людей, как постоянные «недовложения», говоря яснее — воровство. Обычно вместо заявленных 8-10 кубов привозят по 7-8. И дрова нередко очень низкого качества — обрезь с пилорам, или осина, гниль. От этого прежде всего страдают те, кто не может сам заготовить дрова на зиму. Судя по многочисленности отзывов, поставщики изрядно пограбливают сирых и слабых. Власть об этом не может не знать. Но ей недосуг. Хотя в богатом лесами районе обеспечить немногочисленных жителей хорошими дровами — задача для властей простейшая.
Вторая больная тема — водоснабжение. Качество воды плохое, сети изношены и низкого качества. Люди безусловно винят в этом местную власть и, по-видимому, они в этом правы. Правда, в своё время сами они оставили без ухода колодцы, те заплыли, пришли в негодность. Теперь бы пригодились, да поздно. Так что кто тут больше виноват, люди или власть, не определишь.
Та же беда с мусором. Его уборкой власть давно не занимается, люди принуждены складировать мусор вдоль улиц, сносить в ручьи и овраги. Сами, конечно, тоже виноваты, могли бы и обустроить локальные свалки, но всё же винят власть. Поделом — про мусор в городе власть давно забыла. Деньги на это в бюджете, конечно, выделяются, но их, по мизерности количества, конечно, нигде нет.
И только в деле снабжения города электричеством наведён порядок. Возможно, потому, что местной власти сюда не допущено. Да и контроль неплатежей скор и суров — отключение — так что и население не лезет на рожон.
По теперешнему статусу Чухлома — городское поселение в составе муниципального района. Городская и районная власти сидят в соседних зданиях и пытаются разрешить общий для страны парадокс нового управления: у городской власти есть территория и население, но нет денег, у районной есть деньги (бюджет), зато нет ни людей, ни территории. Вот и играют в игру по перераспределению властных полномочий. А они касаются и людей и имущества. Головоломки приходится решать причудливые. Как раз во время моего визита мэр Чухломы решал такую вот задачку.
В 15 км от города на противоположной стороне озера в 60-е годы была построена плотина для регулирования стока из озера. Плотина находится теперь на территории другого муниципального сельского поселения. Но во времена массовых передач госсобственности из ведения района плотину мимоходом передали на баланс городу и с тех пор про неё забыли. А озеро — федеральное водное пространство, которое контролирует федеральная же водная служба. Вот её представители и явились оштрафовать городскую власть за ненадлежащее содержание плотины без ремонта. А у города и денег никогда не было запланировано на такие работы, и плотины никогда он не содержал на балансе, работ не проводил. За 15 лет про неё все как бы забыли. Что делать в этой ситуации городской администрации, никто не знает.
Таких проблем у власти теперь немало. Федеральных фискальных органов много и они активны, но формальны в своих требованиях — им ведь нужна прежде всего отчётность. Непростые сейчас взаимоотношения муниципальной и государственной власти.
Непростые они и с населением. Эффективность власти с точки зрения жителей города невелика. По отчётам и планам-прогнозам всё благостно и радует. Но народ раздражён. И рисует совсем иную картину местной жизни и деятельности власти на ниве её благоустройства. Из опрошенных нами за четыре дня более сотни человек ни один не похвалил власть. Нет благодарностей, значит не за что.
Но вообще-то люди здесь предельно доброжелательны. Открыты и сочувственны. Готовы в любой момент оставить свои дела и отправиться помочь исполнить ваши. А при нужде готовы и толчок предоставить и даже телом своим прикрыть исполнение вашей нужды. Истинно так, проверено на себе.
Но всё же есть у города образец-раздражитель. С удивлением почувствовал у чухломичан некоторую ревность и зависть к жителям соседнего Солигалича. У тех и город чище, и власти приличнее. Да и жемчуг крупнее...
Визит в Солигалич, похоже, подтвердил чухломские резоны — многое, на взгляд путешественника, не в пользу Чухломы. У соседей чистота в городе не только в центре, но и на окраинах (хотя мусорные люди и здесь есть — и куда без них). Да и власть они если и поругивают, то не поголовно и не с таким отчаянием. Не может ли быть причиной то, что в Чухломе, по словам людей, власть «закисла», а в Солигаличе правят часто сменяемые и чужие? Так ведь теперь всё в своих руках: не нравится — выбирай другую себе власть.
Однако не выбирают.
Юрий Плюснин
Источник: http://www.polit.ru/analytics/2007/11/20/chuhloma.html